Evolution of perceptions on criminal volition in the context of establishment of the modern legal systems

Antonov Vladislav Fedorovich PhD in Law Docent, the department of State Legal and Criminal Law Disciplines, Plekhanov Russian University of Economics 117997, Russia, g. Moscow, per. Stremyannyi, 36 5592606@bk.ru Other publications by this author

Развитие представлений о преступной воле

в контексте становления современных правовых систем

Как известно, в развитых странах вопрос о привлечении к уголовной ответственности неразрывно связан с представлением о необходимости установления преступной воли, проявляющейся в преступных посягательствах на законоохраняемые блага и интересы. По общему правилу привлечение к уголовной ответственности осуществляется под влиянием системы ценностных установок, создающих исходные представления о наказуемости преступления. Исторический анализ показывает, что подобная практика обуславливается эволюционными изменениями законодательства, устанавливающего необходимость исследования внутренней мотивации преступника.

Необходимо учитывать, что современные стандарты в области отправления правосудия сформировались под влиянием классической школы уголовного права, указывавшей на необходимость установления «злой» воли преступника, определяющей необходимость применения соответствующих мер государственного принуждения. При этом нельзя не отметить, что большинство институтов классической школы уголовного права опирались на средневековое учение о справедливом возмездии (воздаянии) за совершенное преступление.

По справедливому утверждению С.М. Иншакова окрашенная религиозным мистицизмом средневековая практика борьбы с преступностью носила довольно мрачный характер, однако элементы теоретических изысканий , выработанных ее идеологами , и по сей день можно найти в основе практики воздействия на преступность ^{[6; с.18]}. Как известно, уголовное законодательство большинства зарубежных стран исходит из представления о том, что основанием для предъявления обвинительного упрека является обнаружение преступной воли в противоправных действиях обвиняемого с последующей констатацией этого факта в соответствующих процессуальных решениях .

В средневековых доктринах преступная воля отождествлялась с нарушением религиозных запретов и соответствующих нравственных принципов. В основу законодательных предписаний ложилась основополагающая идея дуализма воли, проявляющаяся в разделении человеческой личности на два основных, диаметрально противоположных начала: преступную волю, склонявшую человека к получению чувственного удовольствия (злую волю), и разумную волю, проявляющуюся в контролирующих механизмах нравственных ограничений (добрую волю).

Непримиримое столкновение противоборствующих воль описывается в Евангельских текстах. В частности, в Послании к Римлянам святого апостола Павла содержится описание экзистенциального конфликта человека, отражающего внутренние противоречия человеческой личности: «Итак, я нахожу, что когда хочу делать доброе, принадлежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих… И так… я умом служу закону Божьему, а плотию закону греха» (Рим. 7;21-25).

Изложенная трактовка человеческой личности получила развитие в раннехристианской литературе. Так, по учению Климента Александрийского разумное и господствующее является началом всего состава одушевленного человека, однако плотский инстинкт необычайно подвижный, действующий в чувствах и других частях тела и, благодаря телу, проявляющийся в страстях, получил жизненную силу, охватывающую и способность питания, и роста, и всякого движения вообще. Соответственно, господствующая разумная часть проявляется в способности избирать, благодаря которой человек учится и познает окружающую его действительность ^{[1; с. 109]}.

Догматическая сторона христианского учения получила отражение в работах Блаженного Августина, определивших развитие средневековой философии. По представлению христианского философа начало злой воли – гордость, понимаемая как стремление к превратному возвышению. Проявляется это в том, что разумная душа, оставив божественное начало, к которому должна прилепляться, пытается стать таким началом для себя сама. Это бывает, когда она начинает чрезмерно нравиться самой себе, уклоняясь от своего блага, которое ей должно нравиться больше, чем она сама ^{[3; с. 679]}. В противоположность этому добрая воля руководит человеком при совершении разумных поступков, проявляющихся в соблюдении нравственных заповедей и соответствующих законодательных предписаний .

Блаженный Августин утверждал, что человека характеризует двойственная природа, которая определяет устройство его земной жизни. «Итак, мы находим в земном граде две части: одна представляет саму действительность этого града, а другая служит посредством этой действительности для предизображения града небесного. Граждан земного града рождает испорченная грехом природа, а граждан града небесного рождает благодать, освобождающая природу от греха» ^{[3; 708]}. Исходя из данного представления у человека появляется нравственная обязанность подчиниться разумной воле, отражающей необходимость соблюдения установленных заповедей и предписаний.

Учение о конфликтующих волях прослеживается в философских воззрениях Г.В.Ф. Гегеля, опиравшегося на раннехристианские источники. По мнению немецкого философа христианское учение согласно которому человек от природы зол выше другого учения, признающего его добрым. В философском истолковании христианское учение следует понимать следующим образом: « В качестве духа человек есть свободное существо, которое по своему назначению не должно допускать чтобы его определяли природные импульсы, поэтому человек в его непосредственном и некультурном состоянии находится в воплощении, в котором он не должен находиться и от которого он должен освободиться» ^{[5; с. 82]}.

С точки зрения гегелевской философии опасность свободы состоит в неблагоприятном воздействии природной воли, которой человек должен активно сопротивляться. «Природная воля или воля в сфере вожделений, влечений, склонностей, есть произвол, поскольку она может иметь в своем представлении множество внутреннего или внешнего данного» ^{[5; 389]}. В свете этого утверждения любое проявление зла связано с недостаточностью разумных стремлений. По мнению немецкого философа субъективная сторона преступления характеризуется преобладанием возбудимости и силы чувственных побуждений, сопротивляющихся разуму ^{[5; с. 146]}.

По представлению Г.В.Ф. Гегеля природная воля негативно воздействует на человека, неизбежно формируя у него преступную мотивацию. Соответственно, нравственное чувство формируется в человеке по мере приближения к разумным аспектам существования. Человек от природы добр, поскольку ему дана от природы склонность к свободе и разуму.. В тоже время человек несвободен, поскольку все его внутренние стремления находятся под влиянием субъективных факторов . Пока в нем господствуют только влечения он зол, он - несвободная воля. Человек не должен оставаться таким, каков он есть от природы.

Влияние христианского учения прослеживается в антропологии И. Канта. Рассматривая основополагающие условия ответственности за совершенные проступки, немецкий философ обращается к понятию нравственного долга. По его представлению человеку вменяется в обязанность соблюдение нравственных добродетелей, поскольку способность преодоления всех чувственно противодействующих побуждений непременно можно и должно предположить. «Тем не менее, эта способность как твердость есть нечто такое, что должно быть приобретено, благодаря тому, что моральный мотив (представление о законе) возвышается через рассмотрение значимости закона чистого разума в нас...» ^{[8; с. 270]}.

По рассуждению И. Канта нравственная добродетель формируется на основании этического идеала, выступающего в качестве первопричины нравственности. В соответствии с кантовской этикой моральное чувство проявляется в стремлении человека сопротивляться природным влечениям, побуждающим к совершению порицаемых действий. По представлению И. Канта нравственное поведение проявляется в способности человека контролировать свои природные влечения. Соответственно, «для внутренней свободы человеку требуется две вещи: в каждом случае действовать справедливо и владеть самим собой, то есть обуздывать появляющиеся аффекты и укрощать свои страсти» ^{[8; с. 281]}.

В ХVIII веке в Европе появляются учения, признающие существование естественных прав человека. Согласно данной теории преступление совершается вследствие человеческой слабости, проявляющейся в неспособности человека сопротивляться внешним обстоятельствам. Так, теория Филанджери основывалась на сочетании двух основополагающих факторов: свободы воли и степени энергии, которая требуется для преодоления чувственного влечения, то есть силы нравственной. При этом ученый высказывался о невозможности применения наказания к человеку, несправившемуся с естественным инстинктом самосохранения. Подобный подход обуславливался тем, что вменение деяния невозможно там, где нет известной степени этой нравственной силы, хотя свобода воли и была налицо. ^{[13. ; с.100]}.

Современная уголовно-правовая теория сформировалась под влиянием теоретических воззрений представителей классической школы уголовного права, определивших смысловое содержание и функциональное назначение большинства современных уголовно-правовых институтов. В соответствии с указанными воззрениями преступление является проявлением злой воли преступника, выступающей единственным основанием уголовной ответственности . При этом классическое учение о наказании исходило из необходимости уравнивания наказания с количественными и качественными признаками преступления.

По утверждению П.А. Фейербаха преступление совершается под влиянием внутренних побуждений , проявляющихся в совершении противоправных действий в условиях свободного волеизъявления. По мнению ученого нарушение прав и всякое преступление заимствуют психологическую свою причину от преобладающего желания получить удовольствие от какого-либо деяния или наступающих от этого последствий ^{[16; с.115]}.

По представлению П. А. Фейербаха именно интенсивность психологических процессов, протекавших в момент преступного посягательства, определяет степень карательного воздействия. «Степень опасности чувственного побуждения зависит от его могущества. Чем с большею силою и стремительно оно действовало, тем достойнее наказание за противозаконное дело » ^{[16; с.111]}. При этом наказание, назначаемое за свершенное преступление, направлено на нейтрализацию порицаемой установки, проявившейся в конкретных действиях . «Чувственное побуждение прекращается тем, когда всякий ведает, что после дела его неминуемо преследует зло, гораздо больше той неприятности, какая от неудовлетворенного побуждения к делу может произойти » ^{[16; с. 115]}.

Идеи классической школы уголовного права получили дальнейшее развитие в работах немецких криминалистов, исследовавших проблемы справедливости наказания. По представлению немецкого юриста К. Биндинга обязанность карательного воздействия обуславливается не самим учиненным лицом преступным деянием, но заключающимся в нем разрушительным воздействием на правопорядок. Значение колеблющего правопорядок воздействия преступного деяния определяется по мере проявления энергии злой воли и по тяжести последствий деяния, они же определяют и меру наказания ^{[14; с.53]}.

Сам факт совершения преступления означает отсутствие у преступника необходимой моральной твердости, проявляющейся в неспособности сопротивляться внешнему воздействию. По рассуждению И. Бентама сила искушения, caeteris paribus, равняется прибыли от преступления; соответственно, количество наказания должно возрастать с прибылью от преступления, поэтому, caeteris paribus оно должно возрастать с силой искушения ^{[2; с. 232]}.

Законодательно закреплявшийся принцип ответственности за вину отражал наличие нравственного упрека к обвиняемому. В соответствии с положениями классической школы уголовная вина проявляется в ослаблении нравственных установок, обеспечивавших соблюдение установленных запретов и предписаний. Понятие вины рассматривалось в самом широком смысле, как разновидность нравственной ответственности человека, пренебрегавшего универсальными правилами человеческого общежития и соответствующими требованиями законодательства.

По мнению представителей классической школы уголовного права преступная воля проявляется в природных влечениях человека, которые являются основанием вменения конкретного деяния. По рассуждению Таганцева Н.С. основанием наказуемости преступного деяния является преступная воля, проявившаяся в конкретных противоправных действиях. «Понятие преступного деяния заключает в себе два момента: внешний - воспрещенное законом посягательство, то есть содеянное или бездействие, и внутренний - виновность или преступную волю: преступная воля, выразившаяся в правомерном деянии, будет мнимым преступным деянием; правомерная воля, выразившаяся в воспрещенном законном деянии, будет не вменяемым в вину деянием» ^{[14; с.222]}.

Согласно классическим представлениям привлечение к уголовной ответственности осуществляется на основании доказательств, свидетельствующих о недостаточности стремлений виновного к поддержанию правопорядка. Наказуемость преступления обуславливается нежеланием следовать нормативным предписаниям, неверными представлениями об опасности совершаемых действий и пр. Соответственно, предпосылками уголовной ответственности являются мировоззренческие установки, способствовавшие формированию преступного умысла.

По утверждению классиков преступное посягательство на правовую норму осуществляется под влиянием преступной воли . Само посягательство представляет собой развивающуюся во времени преступную деятельность, причиняющую вред объекту посягательства. Привлечение к уголовной ответственности осуществляется под влиянием системы ценностных установок, определяющих необходимость применения соответствующих санкций к виновному. Правовой упрек обуславливается тем, что виновное лицо пренебрегает универсальными правилами человеческого общежития, выражающимися в конкретных правоограничениях.

Преступная воля составляет основу виновности, поскольку отражает недостатки нравственного развития человека, посягнувшего на основополагающие ценности общества. В целом, уголовная ответственность вытекает из необходимости согласования предпринимаемых действий с общественными и публичными интересами. С учетом сложившихся представлений основной задачей судебных органов становится исследование доказательств, свидетельствующих о негативных внутренних установках, определяющих волеизъявление обвиняемого.

Таким образом, процессы формирования преступной воли изначально связаны с преступлением нравственного закона. Соответственно , вопросы об условиях ответственности рассматриваются через призму нравственной ответственности человека за преступные действия , совершенные в условиях свободного волеизъявления. Как правило, преступная воля рассматривается в совокупности с фундаментальным понятием долга, нравственным чувством раскаяния, а также с иными морально-этическими категориями.

Уголовное законодательство зарубежных стран предписывает исследование внутренней мотивации преступника для всестороннего выяснения вопроса о виновности и избрания определенной меры наказания, соответствующей особенностям преступления. Из предписаний законодательных актов следует, что приоритетной задачей правосудия становится обнаружение преступной воли, руководившей преступником в момент совершения преступного действия.

Германские юристы при обосновании уголовной ответственности по- прежнему обращаются к понятию «преступная воля», употребляя его для обозначения различных проявлений преступного умысла. В частности, особенности формирования преступной воли учитываются при рассмотрении случаев добровольного отказа от совершения преступления. В одном из опубликованных решений Федерального Верховного суда указывалось, что лицо не заслуживает наказания, поскольку при добровольном отказе «злая воля» была выражена незначительно. Подобный вывод обуславливается тем, что согласно широко используемой «теории единства», покушение на преступление и последовавший добровольный отказ рассматриваются как единое деяние, в процессе которого происходит модификация «злой воли» в «добрую» ^{[12; с. 101]}.

При привлечении к ответственности за покушение на преступление судебные органы опираются на классическое определение преступной воли. По мнению германских юристов, концепция наказуемости покушения на приготовительные действия делает основанием криминализации исключительно «злую волю» ^{[12.; с.101]}. По общепризнанному мнению противоправное поведение правонарушителя обуславливается ослаблением положительной мотивации, обеспечивающей соблюдение нормативных предписаний.

Во Франции понятие вины определяет социально-правовую природу совершенного преступления. Французское право основывается на принципиальном требовании о необходимости установления общей вины, проявляющейся в особом негативном состоянии психики преступника в момент совершения преступления. В доктринальных источниках подчеркивается, что общая вина проявляется в волевом моменте, поскольку это своеобразный психологический минимум преступления, без которого вообще не может быть преступного деяния ^{[15; с.290]}. Основанием государственного принуждения выступают злонамеренные действия, повлекшие наступление негативных последствий.

Уголовное законодательство предусматривает необходимость предоставления доказательств, свидетельствующих о наличии преступного намерения. Соответственно, решающее значение приобретает обязанность исследования моральных аспектов уголовной ответственности. Подобная практика отражается в процессуальных аспектах доказывания вины подозреваемого. Среди французских криминалистов преобладает позиция, в соответствии с которой при умысле направленность воли на результат уже свидетельствует о преступности намерения, чем объясняется наказуемость покушения на умышленное преступление ^{[15 ;с.293]}.

По мнению английских юристов, для привлечения к уголовной ответственности за совершение противоправного действия необходимо установить наличие субъективного элемента преступления - mens rea. Указанное понятие отражает порицаемое состояние психики в момент совершения преступления. В процессе привлечения к уголовной ответственности необходимо установить осознание соответствующих обстоятельств совершения преступления. Простая констатация факта преступного поведения недостаточна для привлечения к уголовной ответственности, поскольку судебное разбирательство обстоятельств дела осуществляется на основании принципа - actus non facit reum nisi mens sit rea (деяние не делает человека виновным, если его дух не виновен).

При установлении конкретной формы вины основное внимание уделяется волевому критерию. Преступление признается совершенным с намерением, если лицо активно стремилось к намеченной цели, преодолевая возникающие на этом пути препятствия. В юридической литературе mens rea рассматривается как аморальный мотив (immoral motive), порочная воля (vicious will), виновный разум (guilty mind) и пр. Подобная терминология отражает результаты деятельности уполномоченных органов, связанной с формированием обвинения, а также практикой вынесения судебных решений в условиях состязательности.

Таким образом, современные правовые системы исходят из предположения о том, что понятие вины включает в себя негативную мотивацию , появляющуюся под влиянием неблагоприятного воздействия «преступной воли». В рамках установленных предписаний основной задачей правоохранительных и судебных органов становится собирание доказательств, свидетельствующих о негативных внутренних установках обязанного субъекта. Наличие указанных установок является основанием для предъявления обвинительного упрека уполномоченными органами государства.