Shared civil rights and/or responsibilities: legal form, nature, and general signs

Gribinichenko Lidiya Educator-Researcher   614000, Russia, Permskii krai, g. Perm', ul. Kufonina, 9 gribinichenkol@mail.ru Other publications by this author

Учение о сообладании гражданскими правами и/или обязанностями является центральной проблемой теории гражданского правоотношения, осложненного множественностью лиц. Гражданское правоотношение, осложненное множественностью лиц, представляет собой сложную систему, состоящую из двух типов правовых связей: внешних и внутренних. Внутренние правовые связи, как раз, и образуют правовое явление сообладания.

На сегодняшний день в отечественной цивилистической доктрине отсутствует единых подход к определению понятия, сущности, правовой природы отношений по сообладанию.

Так, С.С. Сидоркин рассматривает сообладание как «совместное обладание двумя или более лицами единым исключительным правом на охраняемый результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации» ^{[1, с. 49]}. Аналогичного подхода придерживается и С.Н. Ермолаев, предлагая распространить указанное определение на все гражданские правоотношения, осложненные множественностью лиц ^{[2, с. 26-27]}.

К.А. Сердюков указывает, что «характеризуя в общем виде содержание отношений сообладателей гражданских прав и обязанностей, допустимо утверждать, что оно образовано принадлежащей каждому из соуправомоченных или сообязанных лиц возможностью осуществлять общее право или исполнять общую обязанность и его связанностью наличием идентичных возможностей у других сообладателей этого права или этой обязанности, а также необходимостью в предусмотренных законом или договором случаях согласовывать собственные действия по осуществлению общего права или исполнению общей обязанности с другими сообладателями этого права или этой обязанности» ^{[3, с. 106]}.

На наш взгляд, указанные определения в полной мере не раскрывают сущность изучаемого правового феномена. Изучение сущности какого-либо явления представляется невозможным без изучения его формы.

Как справедливо указывает В.А. Белов, «все право – это сплошь идеальные формы реальных отношений и явлений; изучение права – это изучение правовых форм» ^{[4, с. 315]}.

В научной литературе отсутствует единый подход относительно правовой формы, в которую должны облекаться внутренние связи между сообладателями. Все имеющиеся подходы к решению данного вопроса можно разделить на три группы: большинство ученых квалифицируют рассматриваемые связи как гражданское правоотношение, другие же характеризует их как акты проявления гражданской правоспособности, третьи - как самостоятельное правообразование.

Первый подход к определению правовой формы сообладания является наиболее распространенным. Вместе с тем, не всеми авторами разделяется указанная точка зрения. Доводы противников концепции сообладания правом как гражданского правоотношения сводятся к тому, что в отношениях по сообладанию невозможно установить такие элементы содержания гражданского правоотношения, как субъективное право и корреспондирующую ему гражданскую обязанность, и как следствие, выявить пассивную и активную стороны. Так, К.А. Сердюков указывает, что «в рассматриваемых отношениях не удается четко определить пассивную и активную стороны, наличие которых также характерно для гражданских правовых отношений, а отсутствие хотя бы одной из них ставит под сомнение само существование правоотношения» ^{[3, с. 120]}. Позволим себе не согласиться с указанной позицией. Во-первых, следуя логики ученого, мы неизбежно приходим к выводу о том, что многосторонние обязательства не являются гражданскими правоотношениями, поскольку в них тоже невозможно определить пассивную и активную стороны. Во-вторых, каждый из сообладателей является носителем субъективных гражданских прав во внутренних правоотношениях.

Ряд авторов считает, что внутренние связи между сообладателями гражданских прав и обязанностей имеют форму правоспособности. Так, В.А. Беловым выделяется коллективная (корпоративная) правоспособность, которая, по мнению ученого, в праве общей собственности «принимает форму так называемых прав сособственников; в общественных объединениях - форму прав участников этих объединений…» ^{[4, с. 365]}. При этом под коллективной правоспособностью ученый понимает «правовую форму тех способностей, которые приобретает лицо, становясь (благодаря собственным ли действиям или волею случая) членом коллектива себе подобных, а также форму того состояния связанности, в которое он при этом попадает» ^{[4, с. 364]}.

Для ответа на вопрос, образуют ли связи между сообладателями гражданскими правами и/или обязанностями правоспособность, остановимся более подробно на анализе и сравнении таких правовых явлений как субъективное гражданское право и правоспособность.

В соответствии с действующим гражданским законодательством гражданская правоспособность определяется как способность иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, иначе говоря, как способность быть субъектом гражданских прав и гражданских обязанностей. Легальная дефиниция субъективного гражданского права отсутствует. Поэтому обратимся к ее доктринальному определению. Так, большинство ученых рассматривают субъективное гражданское право как меру возможного поведения конкретного субъекта гражданского правоотношения, обеспеченную юридической обязанностью ^[5-7]. Однако ряд авторов указывают на некорректность определения понятия субъективного права через меру, поскольку понятие «мера» является количественной характеристикой, используемой для обозначения соизмеримости различных величин, и предлагают определять данную правовую категорию как возможность ^{[8, с. 56]}. Следует согласиться с обоснованностью подобной позиции. Действительно, субъективное гражданское право предоставляет своему носителю возможности на совершение определенных действий.

В связи с отсутствием в юридической доктрине общепризнанного ответа на вопрос, какой смысл следует вкладывать в понятия «субъективное гражданское право» и «правоспособность», не отличается единообразием и решение проблемы соотношения указанных понятий. Так, некоторые ученые рассматривают правоспособность как специфическое субъективное гражданское право. Такой позиции придерживались С.С. Алексеев, С.Н. Братусь, Я.Р. Веберс, Г.Ф. Шершеневич ^{[6; 9-11]}. Среди современных ученых данную точку зрения разделяет С.А. Сулейманова, которая отмечает, что правоспособность может быть определена как «принадлежащее каждому физическому лицу (гражданину) субъективное право, существующее в составе абсолютного гражданского правоотношения правоспособности» ^{[12, с. 79]}. Таким образом, ученый рассматривает правоспособность и как субъективное гражданское право, и как гражданское правоотношение.

Большинство же ученых придерживаются позиции, согласно которой понятие «правоспособность» не охватывается понятием «субъективное гражданское право» и, наоборот. Субъективное гражданское право является элементом содержания гражданского правоотношения. При этом гражданское правоотношение и правоспособность представляют собой самостоятельные правовые формы.

В юридической доктрине выделяются следующие признаки правоспособности, позволяющие отграничить ее от субъективного гражданского права.

Во-первых, правоспособность всегда характеризует статическое состояние, в то время как субъективное гражданское право с самого момента возникновения находится в динамике, в постоянном процессе своей реализации и изменении своего содержания.

Во-вторых, правоспособность опосредует, прежде всего, отношения субъекта с государством, в которых оно выступает в качестве носителя политической власти и государственного суверенитета, признавая за лицом способность участвовать в правоотношениях и быть носителем субъективных гражданских прав и обязанностей. В то время, как субъективное гражданское право определяет возможные варианты поведения в отношениях, возникающих между частными лицами.

В-третьих, как справедливо отмечает А.Ю. Белоножкин, «правоспособность является предпосылкой для возникновения, изменения и прекращения правоотношения. Предпосылка явления не может составлять его содержание в какой-либо части» ^[13]. О.С. Иоффе отмечает, что решение проблемы, касающейся разграничения правоспособности и субъективного права зависит от решения вопроса о возможности существования субъективного гражданского права вне рамок правоотношения ^{[14, с. 294]}. Большинство теоретиков права считают, что субъективному гражданскому праву всегда корреспондирует юридическая обязанность. Указанные элементы образуют содержание такой правовой формы как гражданское правоотношение. Следовательно, субъективное гражданское право не может существовать вне рамок гражданского правоотношения, в то время как правоспособность существует еще до возникновения правоотношения.

В-четвертых, правоспособность носит абстрактный характер, в то время как содержание субъективного гражданского права составляют конкретные правомочия.

В-пятых, гражданская правоспособность предполагает формальное равенство субъектов, в то время как субъективные гражданские права одного лица будут отличаться от субъективных гражданских прав другого лица.

В-шестых, сама по себе правоспособность не может быть нарушена и, следовательно, не может пользоваться защитой. В цивилистической доктрине и судебной практике отсутствуют примеры нарушения гражданской правоспособности. Может быть нарушено и в связи с этим пользоваться правовой защитой только конкретное субъективное право или охраняемый законом интерес.

С учетом вышеизложенного ответим на вопрос, имеют ли внутренние связи между сообладателями признаки правоспособности? Полагаем, что ответить на этот вопрос необходимо отрицательно.

Сообладание опосредует взаимоотношения между частными лицами – сообладателями, имеющими равный правовой статус, в них отсутствуют элементы публичности. Сообладание не является основанием для возникновения новых гражданских правоотношений или изменения/прекращения уже существующих. Права сообладателей, образующих содержание внутренних правоотношений, могут быть нарушены как третьим лицом, так и другим сообладателем. В подтверждение данной мысли рассмотрим конкретные примеры нарушения прав сообладателей.

Так, представляется невозможным квалифицировать как правоспособность внутренние связи, возникающие между сособственниками, в следующем случае. Соглашением о порядке пользования имуществом установлено, что каждый из сособственников поочередно пользуется имуществом в течение определенного соглашением срока. По истечении установленного срока у сособственника, очередь пользования которого наступила, возникает право требовать от сособственника, в пользовании которого находится имущество, его передачи. Данное право по своей природе будет являться ничем иным, как субъективным гражданским правом, которому корреспондирует обязанность одного сообладателя передать другому сообладателю имущество, находящееся в общей собственности. В случае невыполнения сообладателем указанного требования в установленный срок, сособственник, чье право нарушено, вправе будет прибегнуть к способам защиты своего нарушенного права. Это еще раз подтверждает, что правовой формой связей между сообладателями является гражданское правоотношение.

В случае, если один из сообладателей незаконно произвел отчуждение доли другого сообладателя вопреки его воли, то представляется, что сообладатель, чье право было нарушено таким отчуждением, вправе прибегнуть к способам гражданско-правовой защиты, в частности посредством предъявления иска в суд к приобретателю о признании его права или о восстановлении положения, существовавшего до нарушения права. Аналогичный подход получил широкое распространение в судебной практике. О возможности нарушения прав сообладателей и их правовой защиты свидетельствует и Постановление Пленума ВС РФ № 10 и Постановления Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав». В соответствии с п. 42 Постановления пленумов «судам при рассмотрении споров о восстановлении права на долю в общей долевой собственности необходимо учитывать следующее. Если доля в праве общей долевой собственности возмездно приобретена у лица, которое не имело право ее отчуждать, о чем приобретатель не знал или не должен был знать, лицо, утратившее долю, вправе требовать восстановления права на нее при условии, что эта доля была утрачена им помимо его воли. При рассмотрении такого требования по аналогии закона подлежат применению статьи 301, 302 ГК РФ. На это требование распространяется общий срок исковой давности, предусмотренный в статье 196 ГК РФ» ^[15].

Весьма показательным примером нарушения прав одного сособственника действиями другого сособственника являются материалы следующего дела, в рамках которого рассматривался спор между двумя сособственниками (Постановление Президиума ВАС РФ от 25.10.2011 № 5910/11). Один из сособственников захватил имущество, находящееся в общей долевой собственности, в единоличное владение и переоборудовал его. А другой сособственник требовал восстановить прежние технические характеристики общего имущества посредством осуществления ремонта. Суд в рассматриваемом случае посчитал возможным защитить право потерпевшего сособственника посредством применения такой общей меры защиты нарушенных прав, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права ^[16].

Из толкования нормы ст. 248 ГК РФ следует, что каждый из долевых сособственников имеет право на получение части плодов, продукции и доходов от имущества, находящегося в общей долевой собственности, соразмерной доле в праве. Данной правовой возможности присущи все признаки субъективного права. Безусловно, право сообладателя на получение соответствующей доле части плодов, продукции и доходов от использования общего имущества, обеспеченное обязанностью сособственника, получившего плоды, продукцию и доход в полном объеме, передать причитающуюся этому сообладателю долю, может быть нарушено и в связи с этим пользуется гражданско-правовой защитой. Так, долевой сособственник, чье право было нарушено, вправе обратиться в суд с иском о взыскании неосновательного обогащения. Именно к такому выводу пришел Арбитражный суд Поволжского округа в Постановлении от 11.12.2014 № Ф06-17479/2013, указав, что поскольку ответчик отказался передать соответствующую доле в праве общей долевой собственности часть полученного дохода, в данном случае подлежат применению нормы о неосновательном обогащении. Аналогичную позицию можно встретить в следующих судебных решениях: Определение ВАС РФ от 26.07.2010 № ВАС-9234/10; Постановление ФАС Московского округа от 07.05.2010 № КГ-А41/3341-10-1,2; Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 04.09.2014 № Ф09-5548/14 по делу № А60-31841/2013 ^[17-20]. Следует отметить, что судебная практика в целом в рассматриваемом случае идет по пути взыскания неосновательного обогащения.

Пользуются защитой права сообладателей и в обязательственных правоотношениях. В частности, защищается отечественным законодательством право регрессного требования должника, исполнившего солидарную обязанность. Не должно вызывать никакого сомнения, что право регрессного требования составляет содержание внутреннего правоотношения. Еще Г.Ф. Шершеневич писал: «Вопрос о том, должен ли веритель, принявший исполнение, произвести разверстку между остальными солидарными верителями, или вправе ли должник, исполнивший действие, которое составляло содержание обязательства, обратиться с требованием разверстки к остальным солидарным должникам, не соединен с солидарностью необходимой связью. Производство необходимой разверстки основывается не на солидарности, а на том отношении, которое существовало между субъектами одной стороны, активной или пассивной. Если же кто уплатил больше своей части, то тот имеет право требования к своим должникам (право регресса)» ^{[11, с. 276]}.

Защищаются гражданским законодательством и права соавторов как против третьих лиц, так и против других соавторов. Данный вывод напрямую вытекает из п. 4 ст. 1258 ГК РФ, который закрепляет, что каждый из соавторов вправе самостоятельно применять меры по защите своих прав. Значительное место в регулировании внутренних правоотношений между сообладателями занимают договоры. Поэтому конкретные меры защиты прав сообладателей часто определяются заключенными между ними соглашениями.

Все вышеприведенные примеры ярко иллюстрируют то обстоятельство, что права сообладателей есть нечто иное, как субъективные гражданские права, а возникшие между ними внутренние связи – гражданское правоотношение. В противном случае, была бы создана благоприятная почва для злоупотреблений своим положением со стороны недобросовестных сообладателей, в то время, как добросовестные сообладатели оказались бы фактически лишенными возможности защитить свои права.

Встречается весьма оригинальная позиция авторов, которые считают, что внутренние связи между сообладателями воплощаются в особую самостоятельную правовую форму. В частности, К.А. Сердюков отмечает, что «правовой форме отношений соуправомоченных и сообязанных лиц присущи свойства как традиционных гражданских, так и секундарных правоотношений (динамически понимаемой правосопособности). На этом основании отношения сообладателей гражданских прав и обязанностей следует квалифицировать в качестве "правообразования" (О.С. Иоффе), занимающего промежуточное положение между традиционными гражданскими правоотношениями и секундарными гражданскими правоотношениями (динамически понимаемой правоспособностью)» ^{[3, с. 133]}. При этом, ученым на раскрываются сущностные характеристики данного правообразования.

Вместе с тем, следует отметить, что вышеуказанные теории не противоречат, а взаимно дополняют друг друга. Индивидуальная способность лица совместно с другими лицами обладать общими правами и нести общие обязанности посредством юридических фактов трансформируется в субъективные гражданские права. Представляется, что нет необходимости в выделении сообладания в качестве самостоятельной правовой формы, опосредующей внутренние связи. То, что К.А. Сердюковым понимается как промежуточное правообразование, есть нечто иное, как трансформация правоспособности в субъективное право.

Не менее спорным является вопрос о правовой природе внутренних правоотношений сообладателей. Решение данного вопроса имеет важную практическую значимость. Поскольку, определяя правовую природу рассматриваемых отношений, мы устанавливаем, какие способы защиты – вещно-правовые или обязательственно-правовые, следует применять сособственнику при нарушении его прав в целях достижения положительного для него правового результата. Все существующие в науке гражданского права теории, определяющие правовую природу внутренних отношений, складывающихся между сособственниками, можно разделить на три группы.

Итак, первая группа ученых считает, что характер внутренних правоотношений зависит от характера внешних правоотношений. Так, если внешние правоотношение является вещным, то внутренние связи между сообладателями приобретают форму вещного правоотношения, если обязательственным, то правоотношение по сообладанию будет обязательственным.

В частности, С.А. Синицин подчеркивает, что «правомочия сособственников лишены какого-либо самостоятельного значения при отсутствии права общей собственности, в абсолютной природе которого сомневаться не приходится. Право общей собственности едино и не расщепляется на относительные правомочия сособственников, а потому не может характеризоваться, с одной стороны, абсолютной (притязания сособственников к третьим лицам), а с другой - относительной направленностью (взаимные притязания сособственников)» ^[21]. К.Б. Ярошенко указывает, что отношения сособственников не могут не быть абсолютными, поскольку по своей природе являются собственническими, направленными на согласование воли сособственников относительно собственнических правомочий ^{[22, с. 567-571]}. Считаем, что с подобной позицией следует не согласиться. Безусловно, признание того факта, что право общей собственности едино и абсолютно по своему характеру, сомнений не вызывает. Учеными дана характеристика внешнего правоотношения, осложненного множественностью лиц на стороне собственника, внутренние же правоотношение, возникающие между сособственниками имеет несколько иную природу.

Вторая группа авторов рассматривают отношения между сообладателями как обязательственные. Так А. А. Новоселова указывает на то, что в отношениях, складывающихся между сособственниками, проявляется обязательственный характер ^[23]. Следует отметить, что законодательство многих континентальных иностранных стран, в частности германское, строится на аналогичном подходе. В ГГУ большинство положений, касающихся общей долевой собственности, содержатся в разделе об обязательственном праве ^[24]. В. Кастальский пишет, что отношения между сообладателями исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности имеют обязательственную природу ^{[25, с. 102]}. К.Д. Кавелин отмечает, что в солидарном обязательстве «рядом с обязательствами между сторонами, существуют и обязательства между лицами одной и той же стороны» ^{[26, с. 312]}.

Большинство цивилистов, не признавая обязательственно-правовую природу отношений, возникающих между сообладателями, указывают на их относительный характер. Так, в частности О.С. Иоффе писал, что «существует немало правообразований, в том числе, например, общая собственность, соавторство, сонаследие, которые, являясь относительными и обладая имущественным содержанием, тем не менее, не становятся обязательственными» ^{[27, с. 76]}. Б.М. Гонгало, П.В. Крашенниников, Г.А. Алиханов, М.К. Сулейменов отмечают относительный характер права общей собственности ^[28-31].

Действительно, внутренним связям сообладателей присущи признаки относительных правоотношений. Во-первых, все субъекты внутренних правоотношений определены. Во-вторых, каждый из сообладателей выступают как в роли управомоченного лица, так и в роли обязанного. Вместе с тем, сообладатель в ряде случаев обладает не только правом требования в отношении остальных сообладателей, но и правом на совершение собственных действий, что присуще абсолютным правоотношениям.

Третья группа ученых подчеркивает особый характер правоотношений, складывающихся между сообладателями. Р.П. Мананкова указывает, что «правоотношение, в котором состоят сами собственники ("внутреннее") является… не совсем обычным с точки зрения соответствующего деления прав на абсолютные и относительные. Оно не может не быть абсолютным, поскольку является собственническим. Вместе с тем по своей структуре отношения между самими сособственниками напоминают относительное правоотношение» ^{[32, с. 13]}. Об особом характере гражданских правоотношений, складывающихся между участниками долевой собственности, пишет и А.В. Егоров ^{[33, с. 35]}.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что отношения между сообладателями имеют несколько иную, нежели вещные и обязательственные отношения, смешанную природу, в связи с этим представляется необходимым рассматривать их как особую самостоятельную группу в рамках предмета гражданско-правового регулирования, существующую наряду с вещными, обязательственными и корпоративными правоотношениями.

Итак, мы придерживаемся подхода, согласно которому внутренние связи между сообладателями облекаются в форму гражданского правоотношения и имеют особую правовую природу. Структура внутренних связей между сообладателями идентична структуре гражданского правоотношения. Как и гражданское правоотношение, сообладание состоит из 3 элементов: субъекта, объекта и содержания, представленного субъективными правами и юридическими обязанностями. Дадим краткую характеристику каждого элемента внутреннего правоотношения.

Субъектами внутреннего правоотношения являются лица, совместно образующие субъект внешнего правоотношения. Ими могут быть любые физические, юридические лица, а также публично-правовые образования.

Объект внутреннего правоотношения представлен идеальной долей в объекте внешнего правоотношения. Помимо этого, в качестве объекта внутреннего правоотношения выступают поведение сообладателей и последствия такого проведения.

Содержание внутренних правоотношений представлено гражданскими правами и обязанностями двух видов. Каждому из сообладателей принадлежит общее право на объект гражданского правоотношения, осложненного множественностью лиц, но оно ограничено размером их долей, и специальные субъективные гражданские права. Таким образом, можно выделить две группы прав и обязанностей сообладателей:

- право на идеальную долю в объекте внешнего правоотношения. Правовая природа данной группы прав будет зависеть от правовой природы внешнего правоотношения. Так, если внешние правоотношения являются обязательственными, то право на идеальную долю будет носить обязательственно-правовой характер, если внешние правоотношения – вещные, то вещно-правовой. Пределы осуществления этой группы прав ограничены правами других сообладателей;

- вторую группу составляют специальные права и обязанности, имеющие относительный характер.

Применительно к институту общей долевой собственности можно выделить следующие специальные права и обязанности:

- преимущественное право покупки при продаже доли в праве общей собственности постороннему лицу (ст. 250 ГК РФ);

- обязанность продавца доли известить в письменной форме остальных участников долевой собственности о намерении продать свою долю постороннему лицу (п. 2 ст. 250 ГК РФ);

- право сособственника в течение трех месяцев требовать в судебном порядке перевода на него прав и обязанностей покупателя в случае нарушения преимущественного права покупки (п. 3, ст. 250 ГК РФ);

- право требования выдела доли из общего имущества (п.2 ст. 252 ГК РФ);

- право сособственника на выплату стоимости его доли в случае, когда выдел доли в натуре не допускается законом или невозможен без несоразмерного ущерба имуществу, либо в случае, когда имущество, выделяемое в натуре несоразмерно его доле в праве собственности (абз. 2 п. 3; п.4 ст. 252 ГК РФ);

- право сособственника на выплату соответствующей компенсации при невозможности предоставления в его владение и пользование части имущества (п. 2 ст. 247 ГК РФ);

- право сособственника, осуществившего за свой счет с соблюдением установленного порядка использования своего имущества неотделимые улучшения, на увеличение своей доли в праве на общее имущество (абз. 1 п. 3 ст. 245 ГК РФ);

- право сособственника на получение части плодов, продукции и доходов от использования имущества, находящегося в общей долевой собственности, соразмерной его доли (ст. 248 ГК РФ);

- обязанность сообладателя соразмерно со своей долей участвовать в уплате налогов, сборов и иных платежей по имуществу, а также в издержках по его содержанию и сохранении (ст. 249 ГК РФ);

- обязанность согласовывать действия по реализации общего права или исполнению общей обязанности с другими сообладателями (п. 1 ст. 246; п. 1 ст. 247; п. 2 ст. 252; ст. 254 п. 1,2 ст. 253 ГК РФ);

- иные права и обязанности, установленные законом и/или соглашением между сообладателями.

Каждый из сособственников во внутренних правоотношениях вправе реализовывать полномочия по владению, пользованию и распоряжению общим имуществом в пределах, обусловленных его долей и/или установленных соглашением, заключенном между сообладателями.

Соавторы во внутренних правоотношениях обладают следующими специальными правами и обязанностями:

- обязанность согласовывать действия по использованию произведения, созданного в соавторстве (п. 2 ст. 1258 ГК РФ);

- право на получение части доходов от использования произведения, изобретения, полезной модели, промышленного образца, селекционного достижения, топологии и распоряжения исключительным правом на произведение, изобретение, полезную модель, промышленный образец, селекционное достижение, топологию (п.3 ст. 1258; п. 3 ст. 1348; п. 3 ст. 1411; п. 3 ст. 1451 ГК РФ);

- право принимать меры по защите своих прав (п. 3 ст. 1258, п. 4 ст. 1348; п. 4 ст. 1411 ГК РФ);

- обязанность согласовывать действия по распоряжению правом на получение патента на изобретение, полезную модель, промышленный образец; по распоряжению правом на получение свидетельства о государственной регистрации интегральной микросхемы (абз. 2 п. 3 ст. 1348; абз. 2 п. 3 ст. 1411; абз. 2 п. 3 ст.1451 ГК РФ);

- иные права и обязанности, установленные законом и/или соглашением между сообладателями.

В обязательственных правоотношениях с множественностью лиц вторая группа права и обязанностей сообладателей включает в себя:

- право регрессного требования должника, исполнившего солидарную обязанность к остальным должникам в равных долях за вычетом доли, падающей на него самого (пп.1 п.2 ст. 325 ГК РФ);

- обязанность солидарного кредитора, получившего исполнение от должника, возместить причитающееся другим кредиторам в равных долях (п. 4 ст. 326 ГК РФ);

- иные права и обязанности, установленные законом и/или соглашением между сообладателями.

Выделим основные признаки внутренних правоотношений между сообладателями (сообладание):

1. Конкретность субъективного состава, т.е. персонифицированность субъектов внутреннего правоотношения.

2. Вторичность внутреннего правоотношения. Внутренние правоотношения (сообладание) являются вторичными, производными от внешних правоотношений. Их возникновение и прекращение зависят от возникновения и прекращения внешних правоотношений. В связи с этим, нельзя согласиться с утверждением С.Н. Ермолаевым и С.А. Параскевой о том, что «множественность лиц самодостаточна без внешнего правоотношения, хотя и может в него встраиваться, осложняя одну из его сторон» ^[34]. Ни действующему законодательству, ни судебной практики не известны случаи, когда внутренние правоотношения существовали бы вне зависимости от внешнего. Так, в случае, когда прекращается право общей собственности на объект, прекращаются и внутренние правоотношения между сособственниками, и лица, имевшие статус сособственников, утрачивают его. Представляется, что довод ученых о том, что «правоотношение простого товарищества, общей собственности существуют сами по себе без какого-либо внешнего правоотношения» ^[34], не соответствует действительности. Правоотношение простого товарищества не является гражданским правоотношением с множественностью лиц в узком смысле и не порождает явления сообладания, поскольку указанное правоотношение не соответствует одному из ключевых признаков гражданского правоотношения с множественностью лиц – количественному. В правоотношениях простого товарищества число его субъектов и участников одинаковое.

Что касается правоотношения общей собственности, то внутренние правоотношения между сособственниками возникают в силу возникновения абсолютного правоотношения общей собственности. С.А. Синицын справедливо отмечает, что «правомочия сособственников лишены какого-либо самостоятельного значения при отсутствии права общей собственности…» ^[21].

3. Организационный характер внутреннего правоотношения. Иначе говоря, необходимость согласования воль сообладателей для достижения единого правого результата во внешних правоотношениях. На данный признак сообладания указывает и К.Э. Кензеев. Ученый пишет, что «участие на одной стороне обязательства нескольких лиц с автономной волей порождает необходимость дополнительных согласований своих действий в процессе исполнения обязательств не только с другой стороной в обязательстве, но и с другими лицами» ^{[35, с. 54]}. Таким образом, внутреннее правоотношение выступает предпосылкой для осуществления правомочий субъекта внешнего правоотношения.

4. Взаимосвязанность и взаимное ограничение действий сообладателей по реализации общего права или исполнению юридической обязанности в отношениях с третьими лицами.

Целью внутренних правоотношений является согласование воли сообладателей и формирование их единого волеизъявления, необходимого для осуществления общего права и/или исполнения общей обязанности. Правовой формой согласования воли сообладателей выступает соглашение. Следует отметить, что применительно к институту общей собственности перечень вопросов, который должен быть согласован сособственниками, детально урегулирован. Так, по соглашению участников совместной собственности может быть установлен режим долевой или раздельной собственности на общее имущество (п. 5 ст. 244; п.п. 1 ст. 256; п. 1 ст. 257 ГК РФ), размер долей сособственников (п. 1 ст. 245 ГК РФ); порядок их определения и изменения (п. 2 ст. 245 ГК РФ); момент перехода доли (ст. 251 ГК РФ); определяться судьба отделимых улучшений (абз. 2 п. 3 ст. 245 ГК РФ); порядок владения и пользования имуществом, находящимся в общей собственности (п.1 ст. 247; п. 1 ст. 253 ГК РФ); порядок распределения плодов, продукции и доходов от использования такого имущества (ст. 248; абз. 4 п. 2 ст. 256; п. 3 ст. 257 ГК РФ); порядок раздела общего имущества или выдела из него доли одного из сособственников (п. 1; 3 ст. 252; п. 2 ст. 254 ГК РФ). По соглашению долевых сособственников осуществляется распоряжение общим имуществом (п. 1 ст. 246; п. 3 ст. 253 ГК РФ). Что касается других институтов и подотраслей гражданского права, то вопросы согласования воли сообладателей урегулированы недостаточным образом. Вместе с тем, недостаточность правого регулирования может быть компенсирована действием принципа свободы договоров.

Все решения, касающиеся реализации общего права и/или исполнения общей обязанности, как правило, принимаются сообладателями сообща, единогласно. Как справедливо отмечает С.Ю. Филиппова, «для выражения воли этой множественностью лиц (творческим коллективом) необходимо выражение воли каждым членом этой группы» ^[36].

Таким образом, сообладание гражданскими правами и/или обязанностями представляет собой гражданское правоотношение, возникающие между сообладателями по поводу реализации общего права и/или исполнения общей обязанности. Правоотношения по сообладанию имеют особую правовую природу, поскольку сообладатель может осуществлять принадлежащее ему субъективное гражданское право как собственными действиями, так и действиями других лиц. Представляется необходимым выделять в рамках предмета гражданско-правового регулирования наряду с вещными, обязательственными, корпоративными правоотношениями, особую группу правоотношений – правоотношений по сообладанию. Сообладание правами и/или обязанностями как элемент гражданского правоотношения с множественностью лиц всегда является зависимым, производным от внешнего правоотношения. Оно направлено на согласование воль сообладателей по реализации общего права и/или исполнению общей обязанности, поэтому всегда носит организационный характер. Субъектный состав правоотношения персонифицирован, действия сообладателей в отношениях с третьими лицами взаимосвязаны и взаимно ограничены.