注释,注释: Статья посвящена рассмотрению феномена искусственного интеллекта (ИИ, AI) в контексте онтологии. Структурно и с неизбежностью текст делится на две части. Первая часть касается характеристики роли искусственного интеллекта в современном обществе, обзору концепций и идей, связанных с перспективами развития общего искусственного интеллекта, порождаемой им экзистенциальной угрозы человечеству. Эта часть статьи необходимо включает в себя обзор как широкого пласта актуальной научной литературы (монографии и статьи), так и новостных материалов. Подобный подход кажется оправданным в связи с остротой темы, нюансы которой часто обсуждаются экспертами на тематических форумах (к примеру, LESSWRONG). Разумеется, чтобы у читателя сложилось полное мнение, затрагиваются и противоположные точки зрения. Первая часть статьи выстроена преимущественно с использованием общенаучных методов исследования. Вторая часть, где исследуется онтологический ракурс проблемы,   обращается к феноменологии бытия, поскольку, по замечанию М. Хайдеггера, феноменология сама по себе уже есть методологическое понятие, т. к. исследует сами вещи и их бытие-в-мире. Феноменология необходима нам постольку, поскольку мы будем разбираться с тем статусом, который ИИ занимает в структуре чистого и наличного бытия. В результате исследования автор пытается показать правомерность доминирующего взгляда на развитие общего искусственного интеллекта: оно приведет к его преобладанию над человечеством в силу инерционности процессов и закона Мерфи: «Если что-то может пойти не так, то оно обязательно пойдет не так». Подобная точка зрения, по мысли автора, связана не только с многочисленными рисками, которые рассматривают «апокалиптики» (допустим, Э. Юдковский или Р. Ямпольский), но и с самой структурой бытия как такового – перманентно разворачивающейся и усложняющейся системы, в которой искусственный интеллект, вероятно, – всего лишь следующий элемент общей эволюции и взаимодействия объектов и рефлексии. Вторая часть статьи, опирается на работы Г.В.Ф. Гегеля, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, К. Мейясу и Г. Хармана. В заключении делается вывод, что мы живем в эпоху смены доминирующей формы разума в структуре бытия.

Abstract: The article is devoted to the consideration of the phenomenon of artificial intelligence (AI) in the context of ontology. Structurally, the text is divided into two parts. The first part concerns the characterization of the role of artificial intelligence in modern society, a review of concepts and ideas related to the prospects for the development of general artificial intelligence, and the existential threat it poses to humanity. The second part, which examines the ontological perspective of the problem, turns to the phenomenology of being, as Heidegger noted, phenomenology itself is already a methodological concept, since it explores the things themselves and their being-in-the-world. We need phenomenology insofar as we will deal with the status that AI occupies in the structure of pure and present existence. As a result of the study, the author tries to show the legitimacy of the dominant view on the development of general artificial intelligence: it will lead to its dominance over humanity due to the inertia of processes and Murphy’s law: “If something can go wrong, then it will definitely go wrong.” Such a point of view, according to the author, is associated not only with numerous risks that are considered by “apocalypticists” (for example, E. Yudkovsky or R. Yampolsky), but also with the very structure of being as such - a permanently unfolding and increasingly complex system in which artificial intelligence is probably just the next element in the general evolution and interaction of objects and reflection. The second part of the article is based on the works of G. Hegel, E. Husserl, M. Heidegger, J.-P. Sartre, Q. Meillassoux and G. Harman. In conclusion, it is concluded that we live in an era of change in the dominant form of reason in the structure of being.

注释,注释: Предметом исследования данной статьи являются идеи в области философии и практики образования, предлагаемые основателями прагматизма: Ч. Пирсом, Дж. Дьюи, Р. Рорти. Концепции этих авторов породили одну из самых удачных философий образования, подвергшуюся и подвергающуюся значительной критике, но до сих пор востребованную и демонстрирующую эффективность. В статье разбираются исходные аксиомы философии прагматизма и принципы, на которых, по мысли философов-авторов, должна работать данная образовательная модель. Также затрагивается современная критика прагматизма в англоязычной литературе. Внимание к философии прагматизма в образовании кажется оправданным в силу тех поисков лучшей образовательной модели, которые сегодня происходят в России.   Научная новизна статьи заключается анализе ключевых философских принципов образовательной модели прагматизма вместе с практическими рекомендациями, а также во внимании, которое уделяется Ч. Пирсу и месту, значению, его идей в образовательной модели прагматизма. Традиционно Ч. Пирс выносится за скобки, когда пишут о прагматизме в образовании. Значительно больше внимания уделяется идеям У. Джеймса, Дж. Дьюи, Р. Рорти, тогда как пролегомены Пирса кажутся принципиально значимыми в осмыслении прагматизма как философии образования. В статье рассматривается текущая полемика вокруг актуальности прагматизма как философии образования, о его сильных и слабых сторонах. Делается вывод, что прагматизм как философия образования несет в себе полезные принципы, связанные с консенсуальными практиками, критическим мышлением, диалогом, повышенным вниманием к опыту и активной познавательной позицией, а потому может использоваться в качестве противовеса деструктивным (коммерциализация, депрофессионализация) тенденциям в образовании.

Abstract: The subject of this article is the ideas in the field of philosophy and practice of education, proposed by the founders of pragmatism: C. Pierce, W. James, J. Dewey, R. Rorty. The concepts of these authors gave rise to one of the most successful philosophies of education, which has been and is being subjected to considerable criticism, but is still in demand and demonstrating effectiveness. The article analyzes the initial axioms of the philosophy of pragmatism and the principles on which, according to the philosophers-authors, this educational model should work. The modern criticism of pragmatism in English-language literature is also touched upon. Attention to the philosophy of pragmatism in education seems justified due to the search for a better educational model that is taking place in Russia today.

The scientific novelty of the article lies in the analysis of the key philosophical principles of the educational model of pragmatism along with practical recommendations, as well as in the attention paid to Ch. Pierce and the place, significance, of his ideas in the educational model of pragmatism. Traditionally Ch. Pierce is taken out of the brackets when writing about pragmatism in education. Much more attention is paid to the ideas of W. James, J. Dewey, R. Rorty, while Peirce's prolegomena seem fundamentally significant in understanding pragmatism as a philosophy of education. The author discusses the current controversy around the relevance of pragmatism as a philosophy of education, about its strengths and weaknesses. It is concluded that pragmatism as a philosophy of education carries useful principles associated with consensual practices, critical thinking, dialogue, increased attention to experience and an active cognitive position, and therefore can be used as a counterweight to destructive (commercialization, deprofessionalization) trends in education.

注释,注释: Предметом исследования данной статьи является философия тюменского философа Юрия Михайловича Федорова. Ю. М. Федоров являлся представителем тюменской философской традиции, акцентирующей свой взгляд на проблемах этики, в частности, вопросах практического осуществления этического в контексте освоения Севера, образования нового общества из совершенно разных индивидуумов. Как сделать из агонального социума единую моральную сущность - вот вопрос, интересовавший тюменских философов. Юрий Михайлович для решения этой проблемы обращался к неоплатонизму, космизму, русской религиозной философии; большое внимание уделял вопросом возвышения человека до морального субъекта. Пути для такой субъективации, предлагаемые Ю.М. Федоровым, и будут рассмотрены в статье. Научная новизна статьи связана, во-первых, с малой исследованностью философии Ю. М. Федорова, во-вторых, в акценте на процессе субъективации, как его понимал М. Фуко: epimeleia heautou, т. е. практиках себя/практиках заботы о себе. В результате исследования иллюстрируется, что творчество, свобода, добро и любовь - главные практики заботы о себе, которые Ю. М. Федоров указывает в качестве процедур субъективации. Эти четыре понятия, с точки зрения Юрия Михайловича, являются и целью, и практикой для человека, стремящегося превзойти собственные основания. Философия Федорова - это попытка обосновать единство человека с человеком, человека с бытием; придать смысл, ценность и направление человеческой жизни; противопоставить нечто истинное, глубокое и извечное концепциям, отбирающим у человека право власти над собой и право на перспективу собственного бытия.

Abstract: The subject of this research is the philosophy of the Tyumen philosopher Yuri Mikhailovich Fyodorov – a representative of the Tyumen philosophical tradition, who focused on the problems of ethics, namely practical implementation of the ethical in the context of development of the North and establishment of a new society from fundamentally different individuals. Tyumen philosophers were concerned with the question of how to form a single moral essence out of the agonistic society. For solving this problem, Yuri Mikhailovich Fyodorov turned to Neo-Platonism, cosmism, and Russian religious philosophy, as well as paid particular attention to the question of elevation of human to a moral entity. The ways for such subjectification proposed by Fedorov are examined in this article. The scientific novelty consists in the fact that the philosopher is not widely known, as well as in the emphasis on the process of subjectification, epimeleia heautou in interpretation of M. Foucault, or the self-nurturing practices. It is illustrated that creativity, freedom, kindness and love are the key practices of self-nurturing which Y. M. Fyodorov indicated as the procedures of subjectification. From his perspective, these four concepts are the goal and practice for an individual, who seeks to surpass his own foundations. The philosophy of Y. M. Fyodorov aims to substantiate the unity of man with man, man with being; as well as attach meaning, value and vector to human life; contra pose something genuine, profound and eternal to the concepts that deprive an individual of the right to power over himself and the right to the long-term existence.

注释,注释: Предметом исследования статьи является ситуация перманентной современности, понятая как феномен культуры, онтология и динамика которого находится в субъекте, рассматриваемом в картезианско-кантовской традиции: в качестве свободного, творческого, самодеятельного индивида, опирающегося на собственный разум, реализующего просвещенческий призыв sapere aude, понимающего игры микровласти (М. Фуко) и освободившегося из-под власти Большого Другого (Ж. Лакан), т. е. сознательно и самостоятельно сконструировавшего собственную самость, Я=Я (И. Фихте), Я говорит о Я (Ж. Лакан); и через Я осуществляющего познание и создание окружающего социально-культурного пространства, где искусство и политика оказываются симптомом и формой взаимодействия субъекта с перманентностью времени.     В статье, на основе теоретических концепций А.В. Павлова, Ж. Лакана, А. Бадью и Ж. Рансьера, исследуется отношение искусства и политики в структуре перманентной современности, делается вывод о том, что модерн и и постмодерн, цивилизация и культура, межцивилизационная эпоха (А.В. Павлов) — формы динамики перманентной современности, как попытки помыслить/схватить Время (феноменальное, ментальное, культурное), передающейся от одного субъекта к другому в горизонтали и вертикали времени (явления физики). Искусство — симптом, говорящий о состоянии Времени и служащий познанию истины единичного и множественного, перетекающий в политику — процедуру массовой причастности истине эмансипации человеческих существ, основными процессами которой являются борьба за равенство и свободу.

Abstract: The object of this research is the situation of permanent modernity, interpreted as a phenomenon of culture, the ontology and dynamics of which is in the subject reviewed in Cartesian-Quantum tradition: as a free, creative, avocational individual who relies upon his own reason, answering the sapere aude enlightenment call, understanding the games of the micro-power (M. Foucault) and liberated from the power of the Big Other (J. Lacan), i.e. consciously and independently constructing own selfhood, Self=Self (J. Fichte), Self speaks of Self (J. Lacan); and through Self realizing cognition and creation of surrounding sociocultural space, where art and politics become the symptom and form of interaction between the subject and permanence of time. Leaning on the theoretical concepts of A. V. Pavlov, J. Lacan, A. Badiou and J. Rancière, the author examines the relations between art and politics within the structure of permanent modernity. The conclusion is made that modernity and postmodernity, civilization and culture, Intercivilizational era (A. V. Pavlov) are the forms of dynamics of permanent modernity, the attempts to capture Time (phenomenal, mental, cultural, conveyed from one subject to another in horizontality and verticality of time (physical phenomenon). Art is a symptom that speaks of the state of Time and assists the cognition of truth of the singular and plural, flowing into the politics – the procedure of mass affiliation to the truth of emancipation of human beings, the key processes of which are the fight for equality and freedom.

注释,注释: Предметом исследования данной статьи является современность, понятая как имманентное переживание субъектом своего времени, рефлексии над ним и создание в текущей темпоральности нового Символического пространства (Большого Другого в терминологии Ж. Лакана и С. Жижека). При этом новый Символический регистр создается через полилог субъектов, взаимодействующих на темпоральноризомной площадке в соответствии с коммуникативной теорией (Ю. Хабермас). Объектом работы, таким образом, оказывается субъект современности: предпринимается попытка дать его сущностные характеристики.
В качестве основных методов исследования автором, в данном случае, использовались общенаучные методы — абстрагирование, идеализация, анализ и синтез, диалектический метод. Из конкретно-дисциплинарных методов философии культуры автор обращался к герменевтике, феноменологии, нарративному методу, использование которых неизбежно при работе с текстами, при попытке осмыслить феномены социального пространства. Основными выводами предложенного исследования является особенный взгляд на современность и на субъекта современности, предлагаемый в данной статье. Так современностью предлагается обозначать ситуацию, в которой субъект сталкивается с проблемностью собственного бытия и вынужден давать те или иные «ответы» на стоящие перед ним «вызовы», опираясь на ресурсы cogito и полилог с другими субъектами. Субъектом же современности предлагается считать социального актора, обладающего следующими характеристиками: способностью к изменению (конструированию и переконструированию) Символического порядка (Ж. Лакан), твердой этической позицией (этика в понимании И. Канта и этическая стадия С. Кьеркегора), следованием определенным практикам себя (М. Фуко), творчеством (утопический проект как вариант будущего устройства) и интерсубъективностью (экзистенциальный полилог между субъектами на образующейся полифокальной площадке). При этом субъекта предлагается отличать от индивида и личности, выводя его как высшую стадию развития человека, находясь на которой он в сотрудничестве с другими со-творяет культуру.

Abstract: The subject of this article is the modernity that is perceived as an immanent experience by a subject of its time, reflection over it, and creation in current temporality of the new symbolic space (the “big Other” in terminology of J. Lacan and S. Žižek). At the same time, the new symbolic register is created through the polylogue of subjects that interact on the temporal-rhizome platform in accordance with Theory of Communicative Action (J. Habermas). The object of this work is the subject of modernity – an attempt to provide its essential characteristics. The main conclusion of the conducted research lies in a particular view of modernity and subject of modernity. Thus, it is suggested to understand modernity as a situation, in which a subject faces the problematic of its own being and is obligated to give certain “answers” to the “challenges” before him, leaning on the resources of cogito and polylogue with other subjects. A subject is suggested to be considered a social actor with the following characteristics: ability to transformation (construction and reconstruction) of the symbolic order (J. Lacan), solid ethical position (ethics in understanding of I. Kant and ethical stage of S. Kierkegaard), pursuing the particular self-practices (M. Foucault), creativeness (utopic project as a version of the future structure), and intersubjectivity (existential polylogue between the subjects on the established polyfocal platform. However, it is implied to distinguish a subject from an individual and personality, depicting it as a highest stage of human evolution, at which he creates culture in cooperation with others.

注释,注释: Предметом исследования выступает процесс субъективации — как его понимал М. Фуко: как складывание субъективности — неизбежно начинается с момента появления человека и проходит через всю его жизнь, так что истинная субъективность (опять же по выражению Фуко) достигается индивидом к зрелому возрасту, да и то не в своем абсолюте. При этом под субъектом понимается достигший определенного экзистенциального уровня индивид, прошедший эволюционную триаду субъективации: индивид-личность-субъект (А.В. Павлов).
Феноменологический метод исследования позволил интуитивно, досконально, дескриптивно и аналитически установить различия и привести к ясности
феномены сознательной жизни. Научной новизной является выбор начальной точки — периода младенчества индивида — и предполагается остановиться на проблеме самоидентификации (обретении себя) субъекта, выражаемой Ж. Лаканом в т. н. стадии зеркала, а также на триаде лакановских регистров, задающих свои особенности и процессу конституирования субъекта, и универсально и тотально охватывающих все поле действия субъекта. Также планируется рассмотрение предлагаемых М. Фуко практик себя, подробно разъясняющих процесс самополагания субъекта, и интерсубъективности, для которой взгляд и ответ Другого имеет важное значение для формирования Я.

Abstract:  
The subject of this research is the process of subjectification from the perspective of M. Foucault: the formation of subjectivity inevitably begins since the moment of appearance of a human and continues throughout his entire life; genuine subjectivity is achieved by an individual in the mature age, but still not in the absolute. At the same time, the subject indicates the achieved a certain existential level individual, who undergone an evolutionary triad of subjectification: individual – personality – subject (A. V. Pavlov). Phenomenological approach allowed intuitively, precisely, descriptively, and analytically establish the differences and lead to clarity the phenomena of conscious life. The scientific novelty consists in the selection of initial point – the period of infancy of an individual, and suggests to focus on the problem of self-identification (finding the true identity) of a subject, which is expressed by J. Lacan in a so-called mirror stage, as well as the triad of Lacanian registers that indicate its peculiarities, and the process of institutionalization of a subject, universally and totally grasping the entire field of subject’s action. The author also plans to examine the proposed by M. Foucault self-practices that thoroughly explain the process of self-positing of a subject, as well as intersubjectivity, when the view and response of the Other is important for the formation of Self.