注释,注释: В статье на основе идей, высказанных Ж. Рансьером в работе «Эстетическое бессознательное», выявляется существенная роль фантазма как составляющей эстетической структуры на территории литературы и искусства. При этом речь идет об основывающейся на бессознательных интенциях и имеющей принудительную силу работе фантазии, продуктом которой и является фантазм.
В контексте теории Фрейда выявляются те особенности фантазии, которые обусловливают ее эстетический потенциал.
С опорой на идеи Ж. Рансьера выявляются точки соприкосновения и расхождения фрейдовского и эстетического бессознательного. Главное внимание в связи с этим уделяется теме des Unheimlichen – в фрейдовском и эстетическом бессознательном. Уникальным литературным источником для исследования данной темы является повесть Н. Гоголя «Вий». Сюжеты данного текста занимают в статье центральное место в интерпретации пространства unheimlich-фантазма.
Затрагивается также тема корректности психоаналитических интерпретаций художественных произведений, а также так называемых «литературных сновидений», - тема, обретающая в силу сосуществования фрейдовского и эстетического бессознательного более глубокий смысл.
В данной статье были использованы некоторые принципы сравнительного, феноменологического, психоаналитического методов, а также - метод интерпретации. Фантазм оказывается вписанным в эстетическую структуру произведения таким образом, что данное либидо (художника, читателя, зрителя) принимает форму именно этого фантазма и соответствующих ему образов. Это принципиально важно, поскольку Фрейд, понимая эстетическое с точки зрения формальной привлекательности, отводил самой художественной форме в ее эстетическом аспекте место всего лишь «заманивающей премии».
Фрейдовская тема des Unheimlichen рассматривается (на материале повести Н. Гоголя «Вий») в аспекте не столько фрейдовского, сколько эстетического бессознательного. Соответственно, феномен жуткого интерпретируется в терминах трансгрессии.
В конечном итоге проводится мысль о нередуцируемости фантазма: фантазм, существуя и как фрейдовское, и как эстетическое бессознательное, по сути, не поддается десублимации, но сам по себе – бессознательно, – эстетически соединяя даже уже разведенные в рефлексии реальное и воображаемое, выполняет темпоральную работу явления скрывающегося.

Abstract:  
Based on the ideas expressed by J. Rancière in the work “Aesthetic Unconscious”, this article reveals the essential role of phantasm as a component of aesthetic structure in literature art. At the same time. The author discusses the founded on the unconscious intentions and has compulsory power work of fantasy, the product of which is the phantasm. Freud’s theory determines such peculiarities of fantasy that are stipulated by its aesthetic potential. Leaning on the ideas of J. Rancière, the article identifies the points of common and divergence Freudian and aesthetical unconscious. Thus, special attention is given to the topic of des Unheimlichen in Freudian and aesthetic unconscious. The novel of N. Gogol “Viy” manifests as a unique literary source for the study of this topic. Storylines of the text hold central place in interpretation of the space of unheimlich-phantasm. The author also touches upon the theme of appropriateness of the psychological interpretations in fiction alongside the so-called “dream realm”, which due to the coexistence of Freudian and aesthetic unconscious obtains more in-depth meaning. Phantasm becomes inscribed into the aesthetic structure of the oeuvre in such way that the libido (of an artist, reader, or spectator) attains a form of this particular phantasm and the corresponding to it images. This is crucially important due to the fact that Freud, perceiving the aesthetic from the perspective of formal attractiveness, in its aesthetic aspect, allocated the place of merely “alluring prize” to the actual creative form.
 

注释,注释: Рассуждения Платона о красоте, об искусстве нередко подвергались критике, в особенности начиная со времени, когда эстетическая сфера стала пониматься как сугубо автономная (поверхностная интерпретация этой концепции автономии не позволяла продумать феномены искусства и красоты в перспективе блага), а вопрос о полезности искусства, который Платон ставил со всей остротой философских вопросов, переместился в сферу социал-демократической идеологии и общественной мысли, приобрел публицистический характер. В данной статье эстетика Платона рассматривается в горизонте идеи блага. Предпринимается попытка провести параллели между критическими рассуждениями Платона об искусстве и рядом идей, высказанных такими мыслителями, как И. Винкельман, Ж.- Ж. Руссо, Ф. Ницше, З. Фрейд. Так, речь может идти о преодолении привычки говорить об искусстве в целом исключительно в позитивном смысле, о протесте против эстетизации страстей как социально вредного феномена и т. д. В контексте рефлексий о красоте и об искусстве выявляется возможность сопоставления на первый взгляд чуждых друг другу феноменов - «естественного» человека Руссо с гражданином идеального государства Платона. В статье показывается также, каким образом в перспективе идеи блага разрабатывает Платон тему чистых удовольствий - тему, имеющую свое продолжение в таких направлениях постклассического искусства, как абстракционизм и минимализм. В контексте идеи блага акцентируется также связь эротической философии Платона со сферой теологии. В данной статье были использованы некоторые принципы онтологического исследования, герменевтики, а также – сравнительного и феноменологического методов. В данном исследовании выявляется позитивный смысл критики Платоном расхожего «пещерного» воззрения на красоту и искусство и акцентируется бытийное измерение этих феноменов в философской эстетике Платона. Все аналогии и параллели, приведенные в исследовании, не случайны. Они позволяют выявить и по сей день актуальное содержание платоновской эстетики, которая, как и вся философия Платона, есть поиск блага, его оснований в человеческом бытии.

Abstract: The reasoning of Plato on beauty, art is often criticized, especially from the time when the aesthetic sphere began to be understood as a purely autonomous (superficial interpretation of the concept of autonomy is not allowed to consider the phenomena of art and beauty in the long term benefits), and the usefulness of art, which Plato put acutely philosophical issues, has moved into the sphere of social-democratic ideology and social thought, has acquired a journalistic character. In this article the aesthetics of Plato is seen in the horizon of good ideas. Attempts to draw parallels between the critical reasoning of Plato on art and a number of ideas of such thinkers as J. Winkelmann, J. J. Rousseau, F. Nietzsche, S. Freud. So, we can talk about overcoming the habit of talking about art in general only in the positive sense, about the protest against the aesthetics of the passion as a socially harmful phenomenon, etc. In the context of reflections about the beauty and art reveals the comparison at first glance alien to each other phenomena - the "natural" man Rousseau, a citizen of the ideal state of Plato. The paper shows also how in the future the idea of the good of Plato develops the theme of pure pleasure - a theme that has continued in the areas of post-classical art, abstractionism and minimalism. In the context of the good ideas also emphasized the erotic relationship of the philosophy of Plato with the sphere of theology. In this article, we have used some of the principles of ontological studies, hermeneutics, and comparative and phenomenological methods. This study revealed a positive sense of criticism of Plato common "cave" views on art and beauty and is accented existential dimension of these phenomena in the philosophical aesthetics of Plato. All analogies and parallels given in the study, not random. They allow to identify a still relevant content of Plato's aesthetics, which as the entire Plato's philosophy, is a search of good, and its foundations within the human being.

注释,注释: В статье на основе детального анализа ряда ключевых положений феноменологии воображения Э. Гуссерля и Ж. - П. Сартра выявляются пути применения этих концепций в феноменологической онтологии и эстетике. В частности, на основании данных концепций на примере темы геометрической структуры как эстетического феномена - на материале минималистской скульптуры - намечается одно из возможных направлений феноменологического исследования сущности эстетического воображения в рамках рода "воображение". В связи с темой воображения особое внимание уделяется концепции идеации Гуссерля, который полагал, что именно воображение открывает множество горизонтов сущностного познания. Данная концепция Гуссерля иллюстрируется автором на примере сущностного усмотрения феномена круга. В данной работе используются феноменологическая дескрипция, эйдетическое интуирование, а также ряд других моментов феноменологического метода. В теории воображения Сартра соотношение между образом и миром таково, что образ, не имея какого-либо места в мире, редуцируется к ситуации бытия – в – мире, и эта ситуация оказывается местом, «из» которого развертывается воображение. Исходя из этого ключевого момента, присущего теории самого же Сартра, в статье делается предположение о возможности переакцентировать феноменологическое исследование воображения с феноменологии «чистого» сознания Гуссерля, а также с феноменологической онтологии в версии Сартра на феноменологическую онтологию Dasein (представленную в аналитике человеческого бытия у М. Хайдеггера), и мыслить образ и воображение в феноменологической онтологии в категориях пространства, простора, места, мира. Эта переакцентировка (предпосылка которой, как говорилось выше, содержится в теории воображения самого же Сартра) должна преодолеть в рамках феноменологического исследования воображения жесткую противопоставленность и конфронтацию мира и сознания, каковая является определяющей в концепции Сартра.

Abstract: On the basis of a detailed analysis of a number of key provisions of the phenomenology of imagination of Edmund Husserl and Jean-Paul Sartre this article identifies ways to apply these concepts to phenomenological ontology and aesthetics. In particular, on the basis of these concepts and by the example of the theme of the geometric structure as an aesthetic phenomenon (the case study of the minimalist sculpture) one possible direction of phenomenological investigation of the essence of the aesthetic imagination is planned. In connection with the theme of imagination the article focuses on the Husserl's ideation concept. Husserl believed that it was the imagination which opened up many horizons of essential knowledge. This Husserl's concept is illustrated by the author by the example of the essential terms of the discretion of the phenomenon. In his research Dubovitsky uses the methods of phenomenological description, eidetic intuition and a number of other aspects of the phenomenological method. In Sartre's imagination theory the relationship between an image and the world is viewed as that the image is not having any place in the world and therefoe is reduced to the situation of being - in - the world, and this situation is the place "from" which imagination develops. Based on this key point of Sartre's theory Dubovitsky makes an assumption about the possibility to emphasize a phenomenological imagination study from the phenomenology of "pure" consciousness of Husserl as well as phenomenological ontology in the version of Sartre to the phenomenological ontology of Dasein (represented in the analyst of human existence by M. Heidegger) and to think an image and imagination in the phenomenological ontology in terms of space, vastness, place and the world. This reemphasis (its premise, as mentioned above, is contained in Sartre's theory of the imagination) must overcome rigid opposition and confrontation of the world and consciousness within the confines of the phenomenological study of the imagination which is the determining factor in Sartre's concept.