注释,注释: В работе приводятся результаты анализа использования кросс-системного подхода при передаче уголовно-правовых и уголовно-процессуальных реалий России на английском языке. На конкретных примерах из Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации проиллюстрированы существующие в российской уголовно-правовой системе и англо-американском типе уголовно-правовых систем значительные расхождения, с которыми связаны наиболее серьезные трудности при переводе актуальной терминологии с русского языка на английский. В то же время, опираясь на рассматриваемые в работе лингвистические и экстралингвистические факторы, авторы предлагают собственные варианты решений поставленных коммуникативных задач. Научная новизна исследования обусловлена отсутствием на сегодняшний день официальной англоязычной версии УПК РФ, в то время как потребность в соответствующем оформлении документации (поручений об оказании правовой помощи, просьб о выдаче и др.) ощутимо растёт. Данное исследование позволило авторам прийти к следующим выводам: уголовно-процессуальный дискурс русскоязычного и англоязычного сообщества конструирует отличные, чаще всего безэквивалентные друг другу модели правовой действительности, что повышает для переводчика ценность сравнительного правоведения; при этом глубокий анализ не только непосредственного устройства систем общего и континентального права, но и методов их вербализации помогает составить более точный портрет языковой личности, чтобы получить представление о её опыте, картине мира, тезаурусе и других культурно-специфических особенностях, учёт которых необходим для повышения эффективности коммуникации.

Abstract: This article presents the results of analysis of application of cross-system methods in conveying Russian criminal law and criminal procedure realias in English. The specific examples of Criminal Procedure Code of the Russian Federation illustrate substantial discrepancies in the existing within Russian criminal law systems and Anglo-American type of criminal law system, which cause most difficulties in translation of relevant terminology from Russian into English. Leaning on the considered linguistic and extralinguistic factors, the authors suggest the original solutions of the set communicative tasks. The scientific novelty is substantiated by the absence of the official English version of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, while the need for the corresponding paperwork (request for legal assistance, extradition request, etc.) is significantly growing. The following conclusions are made: criminal procedure discourse of Russian-language and English-language community constructs different and most of the time nonequivalent models of legal reality, which increases the value of comparative jurisprudence for the translator; at the same time, detailed analysis of not only the direct structure of common law and continental law systems, but also methods of their verbalization, allows comprising a more precise portrait of linguistic persona to have an idea of their experience, worldview, thesaurus and other cultural-specific peculiarities that are essential for improving efficiency of communication.      

注释,注释: В работе исследуются фундаментальные различия правовых семей, определяющие своеобразие русскоязычного и англоязычного уголовно-правовых дискурсов, которое необходимо учитывать при коммуникации. Переходя от общего к частному, авторы анализируют основные различия на уровне правовых семей, оказывающие непосредственное влияние на перевод уголовно-процессуальной терминологии (преобладающий источник права, его значение в формировании юридической техники и др.), а затем концентрируют внимание на специфических чертах языкового и внеязыкового свойства (идея уголовно-правовой системы, способы её вербализации и др.), характерных для российского и англо-американского уголовно-правовых дискурсов.             Научная новизна работы обусловлена тем, что экстралингвистические факторы юридического дискурса и их роль при репрезентации изучались лишь в общем виде, а также мало разработанным оставался вопрос вербализации уголовно-правовой системы на русском и английском языках. Совмещение сравнительно-правового метода с дискурсивным и семантическим анализом лексических единиц, моделирующих российскую и англо-американскую уголовно-правовые системы, позволило авторам прийти к следующим выводам: расхождения рассматриваемых правовых систем настолько глубоки, что создаются условия безэквивалентности при переводе, требующие от коммуникантов кросс-системного подхода. Обращаясь к отдельным статьям УПК РФ, авторы предложили способ передачи сути российского правового института дознания и стадии предварительного расследования средствами англо-американской юридической терминологии. Кроме того, стал очевидным перенос абстрактного характера основополагающей идеи семьи континентального права (идея закона) на лингвистические средства коммуникантов (использование абстрактных формулировок); аналогичным образом субъективированный характер идеи семьи общего права (идея человека) перенимает языковое поведение представителей данного типа правовых систем – высокая аксиологичность единиц, актуализация имён собственных для репрезентации правовых институтов, что открывает перспективы для дальнейших исследований в области юрислингвистики, переводоведения и прагматики.

Abstract: This work examines the fundamental differences between legal systems, defining uniqueness of the Russian-language and English-language criminal legal discourses, which should be taken into consideration during communication. Moving general-to-specific, the authors analyze the main differences at the legal system level, directly impacting translation of criminal procedural terminology (primary source of law, its role in formation of juridical technique, etc.), and concentrate their attention on the unique traits of lingual and non-lingual element (idea of the criminal legal system, ways of verbalization, etc.), characteristic to Russian and Anglo-American criminal legal discourses. The novelty of this research is justified by the fact that extralinguistic factors of legal discourse and their role during representation has only been generally studied, without sufficient work being done on verbalization of criminal legal system in the Russian and English languages. Referring to separate articles of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, the authors propose a way of transmitting the essence of the Russian legal institution of investigation and the stage of preliminary inquiry by means of Anglo-American legal terminology.

注释,注释: Исследование посвящено особенностям действия уголовной юрисдикции в пространстве. Раскрыты понятия территориальности, экстерриториальности и экстратерриториальности юрисдикции; продемонстрировано, могут ли различные виды уголовной юрисдикции (предписывающая уголовная материальная или процессуальная юрисдикция, правоприменительная уголовная юрисдикция) действовать территориально, экстерриториально либо экстратерриториально распространяться. Продемонстрированы детали конкретных проявлений пространственного действия уголовной юрисдикции: действие национального уголовного и уголовно-процессуального закона за рубежом, осуществление процессуальных действий посредством реализации форм международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. При осуществлении указанного исследования использованы сравнительно-правовой и формально-догматический методы, а также метод анализа.
В ходе исследования выявлено, что территориальное действие предписывающей уголовной материальной юрисдикции является полным, а экстерриториальное ее действие невозможно в силу концепции защиты суверенного интереса. Экстратерриториальное действие предписывающей уголовной материальной юрисдикции является ограниченным, поскольку по общему правилу не обеспечивается соответствующими правоприменительными мерами. Экстратерриториальное распространение правоприменительной уголовной юрисдикции как процесс передачи компетенции осуществляется посредством, в первую очередь, правовой помощи по уголовным делам. Действие предписывающей уголовной процессуальной юрисдикции запрашивающего государства экстратерриториально, причём это действие кумулятивно с территориальным действием юрисдикции запрашиваемого государства при её приоритете и формально диссолютивно в рамках действия этой последней.

Abstract: This research is dedicated to the specificities of territorial application of criminal jurisdiction. The author reveals the concepts of territoriality, extraterritoriality, and extraterritoriality of jurisdiction; demonstrates whether the various types of criminal jurisdiction (prescriptive criminal substantive or procedural jurisdiction, law enforcement criminal jurisdiction) can be applied territorially, extraterritorially, or distributed extraterritorially. The article demonstrated the details of particular manifestations of territorial application of criminal jurisdiction: national criminal and criminal procedural law abroad; proceedings via realization of the forms of international cooperation in the field of criminal justice. In the course of this study, the author determines that the territorial application of prescriptive criminal substantive jurisdiction is full, while the extraterritorial is impossible due to the concept of protection of sovereign interest. The extraterritorial distribution of law enforcement criminal jurisdiction as the process of delegation of competence is realized primarily via legal aid in criminal cases. The application of prescriptive criminal procedural jurisdiction of the requesting country is extraterritorial; moreover, it is cumulative with the territorial application of jurisdiction of the requesting country in its priority, and formally dissolutive within the framework of application of the latter.