注释,注释: Современные вызовы требуют от Российского государства своевременных ответов, позволяющих адекватно среагировать на внешний «раздражитель», смягчить его или нивелировать вовсе. При этом преодоление этих вызовов лежит не только в политической, но и в экономической плоскости. Экономика, являя собой поле, в рамках которого происходит постоянное соперничество экономических агентов, в этом ракурсе не чужда военному делу (в широком смысле), потому использование арсенала экономических средств для развития обороннопромышленного комплекса России видится нам обоснованным. С этой точки зрения целесообразно представить предпринимательско-правовой взгляд на развитие обороннопромышленного комплекса России, иллюстрацией которого выступают территории с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности, а именно: военный инновационный технополис «Эра» Министерства обороны Российской Федерации (далее ВИТ «Эра»).  В исследовании использованы следующие приемы научного познания: анализ, синтез, обобщение, аналогия и др.; применялись системный подход, специально-юридический и сравнительно-правовой методы. В ходе проведенного исследования автор приходит к следующим выводам:
1) ВИТ «Эра» рассматривается в качестве самостоятельного вида территорий с особым охранительным режимом осуществления предпринимательской деятельности, а его сущность выражается формулой «Оборона&Инновации»;
2) существует объективная необходимость использования системного подхода как к правовому регулированию инновационной деятельности, так и отношений в сфере территорий с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности, в том числе ввиду потенциальной возможности создания новых аналогичных ВИТ «Эра» институтов, которым потребуется четкий правовой каркас;
3) ВИТ «Эра» представляет собой преломленную сквозь «военную» призму реализацию кластерного подхода, который выступает в качестве ключевого элемента, обеспечивающего эффективное функционирование территорий с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности.

Abstract: The economy, being a field where there is a constant rivalry of economic agents, in this perspective is not alien to military science (in a broad sense), therefore the use of economic means for the development of the Russian military-industrial complex seems to be reasonable. From this point it is advisable to present an entrepreneurial and legal view of the development of the Russian military-industrial complex, illustrated by territories with a special regime of entrepreneurial activities, namely: the military innovative technopolis "Era" of the Ministry of Defense of the Russian Federation (hereinafter VIT "Era"). The following methods of scientific cognition were used in the study: analysis, synthesis, generalization, analogy, etc.; a systematic approach, special legal and comparative legal methods were used. In the course of the conducted research, the author comes to the following conclusions: 1) VIT "Era" is considered as the type of territories with a special protective regime of entrepreneurial activities, and its essence is the formula "Defense&Innovations"; 2) there is an objective need to use a systematic approach to both the legal regulation of innovation activities and relations in the field of territories with a special regime of entrepreneurial activities, including the potential for the creation of new similar to VIT "Era" institutions, which will require a clear legal framework; 3) VIT "Era" represents the implementation of the cluster approach, refracted through a "military" prism, which is a key element ensuring the effective functioning of territories with a special regime of entrepreneurial activities.

注释,注释: В ходе исследования автор дает краткий экскурс в историю развития закрытых административно-территориальных образований (дореволюционный, советский, современный этапы); рассматривает существующие доктринальные подходы к правовой природе закрытых административно-территориальных образований; представляет предпринимательско-правовой взгляд на правовую природу закрытых административно-территориальных образований, определяя закрытые административно-территориальные образования в качестве одного из видов территорий с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности. Методологическую основу исследования составляют общефилософский (диалектический метод), общенаучные (например, обобщение и абстрагирование, индукция и дедукция, аналогия, анализ и синтез) и частнонаучные методы (формально-юридический, историко-правовой) методы научного познания. Основными выводами проведенного исследования являются:
1) на современном этапе развития нашего государства актуальность закрытых административно-территориальных образований приобретает новое «звучание», что обусловливается необходимостью преодоления вызовов как политического, так и социально-экономического характера;
2) существующее многообразие подходов к правовой природе ЗАТО (преимущественно конституционно-правовой направленности) обогащают как доктрину, так и законодательство, а также способствуют развитию данного правового режима. Однако для реализации заложенного в нем потенциала предлагается рассмотреть ЗАТО с предпринимательско-правового ракурса, т. е. как один из видов территории с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности;
3) анализ признаков-маркеров территорий с особым режимом (особый (специальный) режим осуществления предпринимательской деятельности, обособленная территория; предназначение территории; специальный субъект публичной организации предпринимательской деятельности) позволяет отнести ЗАТО к территориям с особым охранительным режимом осуществления предпринимательской деятельности.

Abstract: In the course of the study, the author gives a brief digression into the history of the development of the Closed administrative-territorial formation (CATF); examines existing doctrinal approaches to the legal nature of the CATF; presents an entrepreneurial and legal view of the legal nature of the CATF, defining the latter as one of the types of territories with a special regime of entrepreneurial activities. The methodological basis of the research is the general philosophical (dialectical method), general scientific (for example, generalization and abstraction, induction and deduction, analogy, analysis and synthesis) and private scientific methods (formal legal, historical and legal) methods of scientific cognition. The main conclusions of the conducted research are:
1) at the present stage of development of our state, the relevance of the issue acquires a new "sound", which is due to the need to overcome challenges, both political and socio-economic in nature; 2) the existing variety of approaches to the legal nature of the law (mainly constitutional and legal orientation) enrich both doctrine and legislation, as well as contribute to the development of this legal regime. However, in order to realize the potential inherent in it, it is proposed to consider CATF from a business and legal perspective, i.e. as one of the types of territory with a special regime of entrepreneurial activities; 3) analysis of key features of territories with a special regime (a special regime of entrepreneurial activities, a separate territory; a purpose; a special subject of a public organization of entrepreneurial activities) makes it possible to classify them as territories with a special protective regime of entrepreneurial activities, which, in turn, act as one of the types of territory with a special regime.

注释,注释: Бурное развитие цифровых технологий, преобразующих своим внедрением объективную реальность, в сочетании с необходимостью опоры российского государства преимущественно на внутренние ресурсы (что обусловливается введением и расширением санкционного режима недружественных стран в отношении России) «взывает» к поиску эффективных механизмов и инструментов, способных: 1) обеспечить технологический суверенитет, 2) мобилизовать экономику, ядром которой должна выступать "цифра", 3) сохранить благосостояние нашего общества. Одним из таких механизмов может стать экспериментальный правовой режим в сфере цифровых инноваций (далее – ЭПР), исследование сущности которого и составляет предмет настоящей работы.
В ходе исследования автор обращает особое внимание на: 1) рассмотрение категории "правовой эксперимент"; 2) раскрытие сущности ЭПР через исследование категории "правовой режим осуществления предпринимательской деятельности", в том числе в рамках территорий с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности; 3) рассмотрение вопроса об обеспечении принципа правовой определенности в контексте ЭПР. В исследовании использованы следующие приемы научного познания: анализ, синтез, обобщение, аналогия и др.; применялись системный подход, специально-юридический и сравнительно-правовой методы. Основными выводами проведенного исследования являются:
- во-первых, система правовых режимов предпринимательства может быть представлена следующей триадой: общий, особый (специальный), экстраординарный; применительно к территориям с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности, когда речь идет об особом, специальном, преференциальном режиме, имеется в виду один и тот же режим;
- во-вторых, двойственная правовая природа ЭПР дает возможность рассмотреть его и в качестве одного из видов территории с особым (специальным) режимом осуществления предпринимательской деятельности, и как правовой эксперимент;
- в-третьих, определено промежуточное место ЭПР между опережающим правовым регулированием и отсрочкой правового регулирования, что позволяет говорить о динамичности правовой определенности;
- в-четвертых, ЭПР можно рассматривать в качестве эффективного средства преодоления эффекта запаздывания законодательства только в том случае, когда законность не подменяется целесообразностью.

Abstract: The rapid development of digital technologies that transform objective reality by their implementation, combined with the need for the Russian state to rely mainly on internal resources (which is due to the introduction and expansion of the sanctions regime of unfriendly countries against Russia), "calls" for the search for effective mechanisms and tools capable of: 1) to ensure technological sovereignty, 2) to mobilize the digital economy, 3) to preserve the well-being of our society. One of these mechanisms may be an experimental legal regime in the field of digital innovation (hereinafter referred to as EPR), the study of the essence of which is the subject of this work.
In the course of the research, the author pays special attention to: 1) consideration of the category "legal experiment"; 2) disclosure of the essence of the EPR through the study of the category "legal regime of entrepreneurial activity", including within the territories with a special regime of entrepreneurial activity; 3) consideration of the issue of ensuring the principle of legal certainty in the context of the EPR. The following methods of scientific research were used in the study: analysis, synthesis, generalization, analogy, etc.; a systematic approach, special legal and comparative legal methods were used. The main conclusions of the conducted research are:
- firstly, the system of entrepreneurial legal regimes can be represented by the following triad: general, special, extraordinary; in relation to territories with a special regime of entrepreneurial activity, when it comes to a special preferential regime;
- secondly, the dual legal nature of the EPR makes it possible to consider it both as one of the types of territory with a special regime of entrepreneurial activity, and as a legal experiment;
- thirdly, the intermediate place of the EPR between the advanced legal regulation is determined and the postponement of legal regulation, which allows us to talk about the dynamism of legal certainty; fourth, EPR can be considered as an effective means of overcoming the effect of lagging legislation only when legality is not replaced by expediency.

注释,注释: Современные геополитические условия в сочетании с санкционным режимом вызывают объективную необходимость поиска внутренних экономических механизмов, способных, как нивелировать последствия беспрецедентного экономического воздействия на Россию, так и выступить в качестве опоры для ее дальнейшего социально-экономического развития; потому обращение к исследованию семейного предпринимательства видится оправданным. При этом его актуальность обусловливается следующими причинами: 1) социализацией экономики и права; 2) социальной составляющей предпринимательства; 3) развитием социального предпринимательства; 4) государственной семейной политикой.
Предметом настоящей работы выступает семейное предпринимательство – комплексный межотраслевой институт, объединяющий в себе нормы семейного и предпринимательского права.
В ходе исследования автор обращает внимание на рассмотрение следующих вопросов: 1) актуальность семейного предпринимательства; 2) основные сущностные черты семейного предпринимательства; 3) необходимость законодательного закрепления семейного предпринимательства как специального правового режима деятельности определенной категории субъектов.
В исследовании использованы общенаучные методы анализа и синтеза, системный подход; специально-юридические методы. В результате проведенного исследования были сделаны следующие выводы. Конститутивным признаком семейного предпринимательства выступают семейно-правовые связи, которые складываются между членами семьи; к другим особенностям также относятся: 1) схожесть институциональных форм семейного предпринимательства с малым бизнесом; 2) осуществление предпринимательской деятельности, в том числе для достижения социального положительного эффекта; 3) аксиологическая составляющая семейного предпринимательства.
Рассмотрение семейного предпринимательства в качестве специального правового режима деятельности определенной категории субъектов допускает вариативность, представленную двумя направлениями. Первое – цивилистическое, где необходимость выделения специального правового режима деятельности определенной категории субъектов отсутствует, и второе – социальное, в рамках которого понимание семейного предпринимательства в качестве семейной ценности ведет к его обособлению в качестве одного из специальных правовых режимов деятельности определенной категорий субъектов. Последний вариант предпочтительнее.

Abstract: Modern geopolitical conditions combined with the sanctions cause an objective need to search for internal economic mechanisms capable of both leveling the consequences of an unprecedented economic impact on Russia and acting as a support for its further socio-economic development; therefore, the appeal to the study of family entrepreneurship seems justified. At the same time , its relevance is due to the following reasons: 1) the socialization of the economy and law; 2) the social component of entrepreneurship; 3) the development of social entrepreneurship; 4) state family policy.
The subject of this work is family entrepreneurship - a complex intersectoral institution that combines the norms of family and business law.
In the course of the study, the author draws attention to the consideration of the following issues: 1) the relevance of family entrepreneurship; 2) the main essential features of family entrepreneurship; 3) the need for legislative consolidation of family entrepreneurship as a special legal regime for the activities of a certain category of subjects.
The research uses general scientific methods of analysis and synthesis, a systematic approach; special legal methods. As a result of the study, the following conclusions were made. The constitutive feature of family entrepreneurship is the family-legal ties that develop between family members; other features also include: 1) the similarity of institutional forms of family entrepreneurship with small business; 2) the implementation of entrepreneurial activity, including to achieve a social positive effect; 3) the axiological component of family entrepreneurship.
Consideration of family entrepreneurship as a special legal regime for the activities of a certain category of subjects allows for variability, represented by two directions. The first is civilistic, where there is no need to allocate a special legal regime for the activities of a certain category of subjects, and the second is social, in which the understanding of family entrepreneurship as a family value leads to its isolation as one of the special legal regimes for the activities of certain categories of subjects. The latter option is preferable.

注释,注释: Ввиду неутихающего интереса юридического сообщества к проблематике запрета противоречивого поведения или в англо-американской традиции права – эстоппеля, предметом настоящего исследования является попытка определения правовой природы так называемых норм ГК РФ об эстоппеле. Избранная для изучения тематика приобретает особую актуальность, поскольку среди представителей правовой науки нет единства мнений относительно природы эстоппеля; его рассматривают в качестве межотраслевого принципа, доктрины, института права, санкции за нарушение принципа добросовестности, одного из проявлений принципа добросовестности, правового механизма и т.д. Автором предпринята попытка рассмотрения эстоппеля под разными ракурсами: через призму английского договорного права (promissory estoppel), с позиций континентальной максимы "venire contra factum proprium", в соотношении с принципом добросовестности. При проведении исследования использованы общенаучные методы анализа и синтеза, системный подход; специально-юридические методы (сравнительно-правовой, формально-юридический).
В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. Так называемые нормы ГК РФ об эстоппеле представляют собой частный случай доктрины непротиворечивого поведения, известной континентальному правопорядку максимой «venire contra factum proprium», которая выступает проявлением принципа добросовестности. Исходя из этого, некорректно обозначать вышеуказанные нормы – эстоппелем, поскольку, во-первых, даже в англо-американской традиции многообразие видов эстоппеля не позволяет рассматривать его в качестве универсального принципа, а, во-вторых, то, что в данной системе права понимается под эстоппелем не соответствует его российской интерпретации. Кроме того, являясь частью романо-германской правовой семьи, отечественному правопорядку нет необходимости заимствовать чуждые правовые явления, особенно тогда, когда схожие правовые конструкции не только можно обнаружить в глубине веков, но и проследить их эволюцию в лоне континентальной системы права, к которой относится и Россия.

Abstract: In view of the continuing interest of the legal community in the problem of the prohibition of contradictory behavior or in the Anglo-American tradition of law – estoppel, the subject of this study is an attempt to determine the legal nature of the so-called norms of the Civil Code of the Russian Federation on estoppel. The topic chosen for the study becomes particularly relevant, since there is no consensus among representatives of legal science regarding the nature of estoppel; it is considered as an intersectoral principle, doctrine, institution of law, sanctions for violation of the principle of good faith, one of the manifestations of the principle of good faith, legal mechanism, etc. The author has attempted to consider estoppel from different angles: through the prism of English contract law (promissory estoppel), from the standpoint of the continental maxim "venire contra factum proprium", in relation to the principle of good faith. The research uses general scientific methods of analysis and synthesis, a systematic approach; special legal methods (comparative legal, formal legal).
As a result of the conducted research, we came to the following conclusions. The so-called norms of the Civil Code of the Russian Federation on estoppel are a special case of the doctrine of consistent behavior, known to the continental legal order by the maxim "venire contra factum proprium", which acts as a manifestation of the principle of good faith. Proceeding from this, it is incorrect to designate the above norms as estoppel, because, firstly, even in the Anglo–American tradition, the diversity of types of estoppel does not allow it to be considered as a universal principle, and, secondly, what is understood by estoppel in this system of law does not correspond to its Russian interpretation. In addition, being part of the Romano-Germanic legal family, the domestic legal order does not need to borrow alien legal phenomena, especially when similar legal constructions can not only be found in the depths of centuries, but also trace their evolution in the bosom of the continental legal system, to which Russia belongs.

注释,注释: Ввиду неутихающего интереса юридического сообщества к проблематике запрета противоречивого поведения или в англо-американской традиции права – эстоппеля, предметом настоящего исследования является попытка определения правовой природы так называемых норм ГК РФ об эстоппеле. Избранная для изучения тематика приобретает особую актуальность, поскольку среди представителей правовой науки нет единства мнений относительно природы эстоппеля; его рассматривают в качестве межотраслевого принципа, доктрины, института права, санкции за нарушение принципа добросовестности, одного из проявлений принципа добросовестности, правового механизма и т.д. Автором предпринята попытка рассмотрения эстоппеля под разными ракурсами: через призму английского договорного права (promissory estoppel), с позиций континентальной максимы "venire contra factum proprium", в соотношении с принципом добросовестности. При проведении исследования использованы общенаучные методы анализа и синтеза, системный подход; специально-юридические методы (сравнительно-правовой, формально-юридический).
В результате проведенного исследования мы пришли к следующим выводам. Так называемые нормы ГК РФ об эстоппеле представляют собой частный случай доктрины непротиворечивого поведения, известной континентальному правопорядку максимой «venire contra factum proprium», которая выступает проявлением принципа добросовестности. Исходя из этого, некорректно обозначать вышеуказанные нормы – эстоппелем, поскольку, во-первых, даже в англо-американской традиции многообразие видов эстоппеля не позволяет рассматривать его в качестве универсального принципа, а, во-вторых, то, что в данной системе права понимается под эстоппелем не соответствует его российской интерпретации. Кроме того, являясь частью романо-германской правовой семьи, отечественному правопорядку нет необходимости заимствовать чуждые правовые явления, особенно тогда, когда схожие правовые конструкции не только можно обнаружить в глубине веков, но и проследить их эволюцию в лоне континентальной системы права, к которой относится и Россия.

Abstract: In view of the continuing interest of the legal community in the problem of the prohibition of contradictory behavior or in the Anglo-American tradition of law – estoppel, the subject of this study is an attempt to determine the legal nature of the so-called norms of the Civil Code of the Russian Federation on estoppel. The topic chosen for the study becomes particularly relevant, since there is no consensus among representatives of legal science regarding the nature of estoppel; it is considered as an intersectoral principle, doctrine, institution of law, sanctions for violation of the principle of good faith, one of the manifestations of the principle of good faith, legal mechanism, etc. The author has attempted to consider estoppel from different angles: through the prism of English contract law (promissory estoppel), from the standpoint of the continental maxim "venire contra factum proprium", in relation to the principle of good faith. The research uses general scientific methods of analysis and synthesis, a systematic approach; special legal methods (comparative legal, formal legal).
As a result of the conducted research, we came to the following conclusions. The so-called norms of the Civil Code of the Russian Federation on estoppel are a special case of the doctrine of consistent behavior, known to the continental legal order by the maxim "venire contra factum proprium", which acts as a manifestation of the principle of good faith. Proceeding from this, it is incorrect to designate the above norms as estoppel, because, firstly, even in the Anglo–American tradition, the diversity of types of estoppel does not allow it to be considered as a universal principle, and, secondly, what is understood by estoppel in this system of law does not correspond to its Russian interpretation. In addition, being part of the Romano-Germanic legal family, the domestic legal order does not need to borrow alien legal phenomena, especially when similar legal constructions can not only be found in the depths of centuries, but also trace their evolution in the bosom of the continental legal system, to which Russia belongs.

注释,注释: В условиях существования правовой неопределенности, как в отношении правовой природы криптовалют, так и процесса их добычи – майнинга, предметом настоящего исследования является попытка рассмотрения последнего в качестве одного из видов предпринимательской деятельности, что представляет особую актуальность не только в теоретическом, но и в практическом плане. Автором подробно рассматриваются понятие и типы майнинга; деятельность в области майнинга анализируется через призму законодательно установленной дефиниции предпринимательской деятельности; приводится анализ примеров из судебной практики и зарубежного опыта по исследуемому вопросу.
При проведении исследования использованы следующие методы: общенаучные методы анализа и синтеза, системный подход, а также специально-юридические методы (сравнительно-правовой, формально-
юридический). В результате проведенного исследования автор приходит к следующим выводам. Майнинг соответствует законодательно установленной дефиниции предпринимательской деятельности. В связи с этим необходимо разграничивать предпринимательский и непредпринимательский характер деятельности в области майнинга. При этом в будущем федеральном законе «О цифровых финансовых активах» целесообразно предусмотреть совокупность критериев (например, уровень прибыли за календарный год, наличие инфраструктуры, используемой исключительно для операций с криптовалютой, быстрые изменения объема запасов криптовалюты и др.), позволяющих рассматривать майнинг в качестве одного из видов предпринимательской деятельности.

Abstract:  The lack of legal clarity with regards to the legal nature of cryptocurrencies and the process of its mining, the subject of this research lies in the attempt to view the latter as one of the types of business activity, which is particularly relevant in both, theoretical and practical terms. The author meticulously examines the concept and types of mining; analyzes the activity in the area of mining through the prism of the legislatively established definition of business activity; as well analyzes case law and foreign experience on the matter. The conclusion is made that mining corresponds with the legislatively established definition of business activity, and thus it is necessary of demarcate the business and non-business character of activity in the area of mining. At the same time, the future federal law “On the Digital Financial Assets” should envisage the set of criteria (such as profit margin per calendar year, existence of infrastructure used exclusively for cryptocurrency transactions, rapid changes in the volume of cryptocurrency reserve, etc.) that allow considering mining as one of the types of business activity.