注释,注释: Демократические преобразования российского государства конца 80-х-90-х г.г. ХХ века привели к усилению роли государства в сервисных отношениях. На первый взгляд подобное участие противоречит основам публично-правовой роли государства, поскольку «сервис» ассоциируется с частной сферой отношений, основанной на коммерческих подходах. Однако в западноевропейских странах государство активно участвует в таких отношениях на основе постнеклассической теории публичных услуг, которая была воспринята российским законодателем при формировании концепций административных реформ. В связи с чем предметом исследования была избрана категория «услуга», содержание и признаки которой сформированы на основе достижений как экономической, так и правовой мысли, но не были согласованными, что привело к разрозненному и несогласованному нормативному регулированию. Авторами предпринята попытка провести междисциплинарный анализ эволюционирования содержания понятия «услуга» с точки зрения экономической и правовой науки и с учетом активного государственного участия в сервисных отношениях. Авторами был использован этимологический и межпредметный анализ определений «услуга» в экономической и юридической доктринальной и словарной литературы, а также сравнительно-правовой анализ определений «услуга», появившихся в конце 90-х начале 2000-х годов. Это позволило проследить подходы к формированию данной категории в зависимости от исторических этапов развития Российского государства, проанализировать соотношение частного и публичного в понятии «услуга». Итогом явилось формирование авторского определения «услуга», «государственная услуга» и «муниципальная услуга» с учетом используемой в отечественном праве теории публичных услуг и активного участия в сервисных отношениях публичных органов власти.

Abstract: The subject of this research is the “service” category, content and aspects of which are formulated upon the achievements of the economic and legal thought, but were not coordinated, which led to differentiated and incoherent normative regulation. Democratic transformations of the Russian state of the late 80’s and 90’s led to the strengthening of the government role in service relations. At first glance, such involvement contradicts the public law role of the state, since “service” is associated with the private sphere of relations that is based on commercial approaches. But in the Western European countries the governments actively participate in such relation on the bases of post-neoclassic theory of public services, which was adopted by the Russian legislator in formation of concepts of administrative reforms. The conclusion was formulation of an original definition of “service”, “state service” and “municipal service”, with consideration of the theory of public services and active participation of public branches of government in service relations.

注释,注释: Демократические преобразования российского государства конца 80-х-90-х г.г. ХХ века привели к усилению роли государства в сервисных отношениях. На первый взгляд подобное участие противоречит основам публично-правовой роли государства, поскольку «сервис» ассоциируется с частной сферой отношений, основанной на коммерческих подходах. Однако в западноевропейских странах государство активно участвует в таких отношениях на основе постнеклассической теории публичных услуг, которая была воспринята российским законодателем при формировании концепций административных реформ. В связи с чем предметом исследования была избрана категория «услуга», содержание и признаки которой сформированы на основе достижений как экономической, так и правовой мысли, но не были согласованными, что привело к разрозненному и несогласованному нормативному регулированию. Авторами предпринята попытка провести междисциплинарный анализ эволюционирования содержания понятия «услуга» с точки зрения экономической и правовой науки и с учетом активного государственного участия в сервисных отношениях. Авторами был использован этимологический и межпредметный анализ определений «услуга» в экономической и юридической доктринальной и словарной литературы, а также сравнительно-правовой анализ определений «услуга», появившихся в конце 90-х начале 2000-х годов. Это позволило проследить подходы к формированию данной категории в зависимости от исторических этапов развития Российского государства, проанализировать соотношение частного и публичного в понятии «услуга». Итогом явилось формирование авторского определения «услуга», «государственная услуга» и «муниципальная услуга» с учетом используемой в отечественном праве теории публичных услуг и активного участия в сервисных отношениях публичных органов власти.

Abstract: The subject of this research is the “service” category, content and aspects of which are formulated upon the achievements of the economic and legal thought, but were not coordinated, which led to differentiated and incoherent normative regulation. Democratic transformations of the Russian state of the late 80’s and 90’s led to the strengthening of the government role in service relations. At first glance, such involvement contradicts the public law role of the state, since “service” is associated with the private sphere of relations that is based on commercial approaches. But in the Western European countries the governments actively participate in such relation on the bases of post-neoclassic theory of public services, which was adopted by the Russian legislator in formation of concepts of administrative reforms. The conclusion was formulation of an original definition of “service”, “state service” and “municipal service”, with consideration of the theory of public services and active participation of public branches of government in service relations.

注释,注释: Современное правовое регулирование общественных отношений основано, прежде всего, на обеспечении и защите прав частного лица, а следовательно – частной сферы общественных отношений. Эта цель нашла отражение в Конституции Российской Федерации, в защите всех форм собственности, в том числе и частной и государственной.
Поскольку интересы и отдельной личности, и общества в целом неразрывно связны между собой, составляют единое целое, поэтому в зависимости от того как будут урегулированы частные отношения будет зависеть стабильность всего социума, обществ, и прежде всего – его самый нижний местный уровень. Однако регулирование частных интересов основывается на том постулате, что данная категория должна регулироваться нормами только частного права. Вместе с тем, государство активно предоставляет также и публично-правовые механизмы, которые позволят даже местным органам власти самостоятельно упорядочивать эти отношения Автор в статье рассматривает одни из таких механизмов – административные регламенты – нормативные акты, предусматривающие систематизацию и упорядочение процесса управления, отражающие отдельные производственные процессы и порядок их осуществления. Основываясь, прежде всего, на сравнительно-правовом и историческом методах, автор проанализировал становление данного механизма реализации частных интересов в мире и в Российской Федерации, особенно в условиях развивающейся концепции электронного (информационного) государства. Также автором были проанализированы те понятия, которые давались в отдельных нормативных актах этому новому механизму - «регламент». При этом, сравнивая отдельные государственные органы, а именно Министерство юстиции Российской Федерации, и негосударственные учреждения – нотариат и адвокатуру, автор продемонстрировал, что в условиях продолжающейся административной реформы, которая затронула и Интернет-сферу, административные регламенты получили иную роль в обеспечении частных интересов. Эта новая роль, а именно новая форма (электронный административный регламент) позволяет на любом уровне власти создать такие способы реализации частных интересов, которые бы позволили всем гражданам получить государственные, муниципальные и частные услуги независимо от достатка и местонахождения (места проживания). Однако имеющиеся на сегодняшний день результаты применения этого механизма не позволяют говорить о его эффективности.
Автор в статье указывает на основные проблемы, которые требуют первоначально разрешения (муниципальная информатизация, информационная доступность, адекватного и понятного восприятия электронных сервисов и т.д.).

Abstract: The modern legal regulation of public relations is first and foremost based on ensuring and protections of the rights of a private entity, and thus – the private sphere of public relations. This goal is reflected in the Constitution of the Russian Federation, in protection of all forms of property, including private and state. Due to the fact that private and public interests are inseparably intertwined and represent an integrated whole, the stability of the entire society, and especially its lowest local level, depends on how the private relations would be regulated. However the regulation of private relations is based on such postulate that this category can only be regulated by the norms of private law. At the same time, the government actively provides the public-legal mechanisms, which will allow even to the local government authorities to independently regulate these relations. In this article the author explores one of these mechanisms – administrative regulations – normative acts which provide systematization and regulation of the administrative process and reflect the separate operating processes and the order of their execution. Basing on the comparative-legal and historical methods, the author analyzes the establishment of the aforementioned mechanism of realization of private interests in the world, as well as in the Russian Federation, particularly in the conditions of the advancing concept of e-government. The author points out the main issues that require solution, among which are the municipal informatization, information accessibility, adequate and understandable perception of electronic services, etc.

注释,注释: Нотариальные действия представляют собой вид государственных услуг, оказываемых населению уполномоченными государством организациями и отдельными лицами, в том числе органами местного самоуправления. В настоящей статье рассматриваются вопросы теории и практики наделения органов местного самоуправления этими полномочиями; аргументируется суждение о том, что отдельные муниципальные образования Российской Федерации выполняют не свойственные ему функции на непрофессиональной основе; в поселениях в большинстве случаев нотариальные действия совершают должностные лица, не обладающие необходимой квалификацией.
Так, в статье анализируются действующие критерии и процедура получения права на занятие нотариальной деятельностью, сравниваются с аналогичным регулированием в иностранных правопорядках, даются предложения по совершенствованию регулирования всех этапов доступа к нотариальной профессии в виде принятия единого (федерального) нормативно-правового акта, восполняющего конкретные пробелы регулирования и вносящего ясность в процедуру конкурса на занятие нотариальной деятельностью. Автором акцентируется внимание на гарантии нотариальной деятельности, которые являются основой не только для непосредственно нотариальной деятельности (как государственных, так и небюджетных нотариусов), но и для качественного и эффективного правоприменения. А именно – для получения гражданами, проживающих в отделенных населенных пунктах полноценного, качественного, основанного на законности, минимально необходимого нотариального обслуживания. В статье автор проводит сравнительно-правовое исследование реализации возложенных полномочий на нотариусов и должностных лиц органов местного самоуправления поселений, на основе которого обращено внимание на недостатки в правовом регулировании этого вида государственных (публичных) услуг. Автор анализирует нормативные правовые акты, регулирующие деятельность должностных лиц органа местного самоуправления по совершению нотариальных действий. Излагаются теоретические и практические проблемы, складывающиеся в области наделения органов местного самоуправления государственными полномочиями. Определены основные параметры взаимодействия, внесены предложения по развитию института делегирования полномочий. А также затрагивается вопрос целесообразности возложения исполнения отдельных государственных полномочий на органы местного самоуправления.

Abstract: Notarial acts are a form of state service provided to the population by state-authorized organizations and individuals, including municipal authorities. This article examines the theoretical and practical aspects of empowering the local authorities to provide notarial services. The author substantiates that some municipal units in Russia provide notarial services on a non-professional basis, and townships usually have notarial services performed by individuals that lack the necessary qualification.The article analyzes existing criteria and procedure for applying for a notarial license, compares Russian and foreign experience, and provides ideas on improving the regulation of all stages of getting authorized into the notary profession in the form of a universal, Federal-level Act that would fill regulation gaps and clarify the access procedures for the merit-based acceptance into the notary profession. The author draws attention to the guarantees provided by notarial services that are the basis for the notary work itself (for government notaries, as well as those not paid from state budget), as well as the application and enforcement of Law. Namely - full, up to standard quality, Law-based, bare-minimum notarial services provided to the citizens who live in townships. In this article, the author provides a comparative Law research of the realization of notarial powers by notaries and municipal statesmen, and points out the flaws in the legal regulation for this public service. The author analyzes the legal acts that regulate municipal authorities performing notarial services. The author elaborates theoretical and practical issues that emerge in the process of empowering municipal authorities with state powers. The author designates the main parameters for interaction, offers propositions for the development of delegated powers as a legal institute and touches upon the issue of practicability of giving state powers to municipal bodies.

注释,注释: В статье рассматривается один из важнейших институтов арбитражного процесса – обеспечительные меры. Эти меры по своей сути являются залогом последующего приведения в исполнение судебного акта и, в то же время, скорым инструментом для сохранения положения всех участников разбирательства, которое существовало до начала процесса. Однако скорость при принятии решений, ограничивающих пусть и на время совершение каких-либо действий, может повлечь непредсказуемые последствия, что, в свою очередь, не сочетается с целями и задачами обеспечительных мер. Автор анализирует требования, предъявляемые законом и руководящими разъяснениями вышестоящих судебных инстанций к заявлениям (ходатайствам) о принятии обеспечительных мер с приведением примеров из судебно-арбитражной практики. Кроме этого, в качестве примера, иллюстрирующего препятствия в реализации данного института, автор предлагает рассмотреть сферу земельных отношений. В частности, судебно-арбитражную практику последнего десятилетия по рассмотрению заявлений (ходатайств) о принятии обеспечительных мер. Автор приходит к выводу, что быстрое приятие решений по данным заявления (ходатайствам), может привести к лишению прав иных лиц, что подтверждается практикой. Показывая соотношение частного и публичного в регулировании земельных отношений, автор делает вывод о необходимости судьям учитывать интерес неограниченного круга лиц при рассмотрении заявления (ходатайства) о принятии обеспечительных мер.

Abstract: The article concerns injunctions as one of the key institutions of the arbitration process. These measures guarantee future enforcement of a judicial act, and at the same time they preserve the positions of parties to the process in the status prior to when the process was started.  However, the fast decision-making in the sphere of temporary limitations to some acts may cause inpredictable circumstances, and it may be contrary to the goals and aims of injunctory measures. The author analyzes the legislative requirements and the guidelines of the higher judicial instances regarding claims (requests) for application of injunctions, and provides examples based on judicial arbitration practice. Additionally, the author analyzes the sphere of land relations in order to show examples of obstacles in the implementation of injunctions according to claims of the parties.  The author makes a conclusion that fast decision-making on such claims may lead to abridgements of rights of third parties, and it may be proven by the judicial practice.  The author shows the correlation between the public and the private elements in regulation of land relations, and the author considers that the judges should take into account the interests of an indefinite range of persons, when making a decision on the claim for the application of an injunction. 

注释,注释: Основой взаимоотношений между хозяйствующими субъектами является стабильность и предсказуемость. Причем о стабильности можно говорить и в случае судебного рассмотрения споров между контрагентами, когда возможности разрешения конфликтов заложены в тексте соглашений. Однако, даже на этой стадии допускаются досадные ошибки, такие как не указание места исполнения договора, которые сводят на нет всё согласование и законное рассмотрение конфликта. В договорах поставки, подряда, возмездного оказания услуг редко можно встретить условие о месте исполнения договора. Обычно указывают лишь место заключения договора и место фактического исполнения конкретного обязательства – передачи товара покупателю, передачи заказчику результата работ, оказания услуг. Казалось бы, в указании места исполнения договора нет никакой практической необходимости. На самом деле это не так: наличие такого условия позволяет в случае спора, вытекающего из договора, предъявить иск не по месту нахождения ответчика, а использовать право на альтернативную подсудность. И, напротив, отсутствие в договоре такого условия зачастую приводит к неправильному пониманию возможности применения альтернативной подсудности.

Abstract: Stability and predictability serve as a basis for the relations among economic subject. And one may refer to stability also with the references to the judicial cases on disputes among the contractual parties, when the possibility for such conflict resolution is provided in the contract.  However, some parties make mistakes in this respect, such as failure to mention the place of contractual performance, forming an obstacle to lawful conflict resolution.  Most of contracts for sale of goods, performance of work, and provision of paid services do not refer to place of performance under the contract. Usually the parties mention a place where the contract was concluded as well as the place of factual performance of an obligation - handing the goods over to a buyer, provision of results of work to a customer, provision of services. It might seem that there is no practical need to refer to a place of performance under a contract. However,  presence of such a clause in a contract allows to use the right for alternative place of jurisdiction instead of filing a claim at the place of residence of a respondent.  On the opposite, in the absence of such a clause the possibilities for the use of alternative jurisdiction are often misunderstood.