注释,注释: В статье рассматриваются проблемные аспекты в части выработки определения кибератаки. Отмечается, что такового рода противоправные действия способные вывести из строя ядерные центрифуги, системы противовоздушной обороны и электрические сети и т.д., бесспорно, представляют серьезную угрозу национальной безопасности. В сущности, по своей разрушительной силе, кибератаки приближаются к вооруженным действиям. Констатируется, что в международном праве пока нет договоров или иных нормативных документов, способных регулировать международное сотрудничество в целах предотвращения и ограничения кибератак. Для более эффективного противодействия кибератакам необходима новая всеобъемлющая правовая база как на внутреннем, так и на международном уровнях. Методологической базой исследования являются всеобщий (диалектический), логический, формально-юридический, сравнительно-правовой, герменевтический методы.
Автором фиксируется важность использования теоретико-правовых наработок в сфере информационной безопасности в правотворческой деятельности. В исследовании обозначены основные предлагаемые в современной научной литературе теоретические подходы к определению понятия "кибератака", делается попытка отграничить его от понятий "кибервойна", "киберпреступление" и "киберпреступность".
Подчеркивается мысль, что международные усилия по регулированию кибератак должны начинаться с соглашения об определении кибератаки, киберпреступности и кибервойны. Это заложило бы основу для расширения международного сотрудничества в области обмена информацией, сбора доказательств и уголовного преследования лиц, причастных к кибератакам, и что более важно, для нового международно-правового акта о кибератаках.

Abstract: The author discusses problematic aspects in terms of developing a definition of a cyber attack. It is noted that such illegal actions capable of disabling nuclear centrifuges, air defense systems and electrical networks, etc., undoubtedly pose a serious threat to national security. In fact, in their destructive power, cyber attacks are approaching armed action. There are no treaties or other normative documents in international law that can regulate international cooperation in the prevention and limitation of cyber attacks. A new comprehensive legal framework, both at the domestic and international levels, is needed to counter cyberattacks more effectively. The importance of using theoretical and legal developments in the field of information security in law-making activities is fixed. International efforts to regulate cyberattacks should begin with an agreement on the definition of cyberattack, cybercrime and cyberwarfare. This would lay the foundation for expanding international cooperation in the field of information exchange, evidence collection and criminal prosecution of persons involved in cyber attacks, and more importantly, for a new international legal act on cyber attacks. The author presents some recommendations for further improvement of legal measures to counteract epistemological wars.

注释,注释: В статье говорится о заметной роли Международного уголовного суда как органа международного правосудия. Автор подчёркивает определяющую роль Статута Международного уголовного суда как документа, в котором сформулированы правовые основы деятельности и разработаны основные процессуальные правила, которыми руководствуется Суд в своей практике. Показана значимость Регламента при осуществлении процессуальных действий, которые сводятся к детальному и глубокому доказыванию тех или иных фактов, представленных на рассмотрение суда. Методологическую основу исследования составляет нормативный, комплексный, системный подход к анализу правопорядка, установленного учредительными документами Международного уголовного суда. Указывается, что учредительные документы международного судебного учреждения предусматривают, в том числе, детальное регулирование представления и оценки доказательств. Автор обращает особое внимание на то, что предоставление и оценка доказательств в Международном уголовном суде должна быть организована таким образом, чтобы предоставить возможность вынесения судебного вердикта беспристрастно и с учетом всей информации по рассматриваемым юридическим основаниям. В статье исследованы отдельные процедурные нормы Римского статута и Регламента Международного уголовного суда. Показана значимая роль Правил процедуры и доказывания, которые являются ключевым инструментом для применения Римского статута Международного уголовного суда.

Abstract: The article refers to the prominent role of the International Criminal Court as an organ of international justice. The author emphasizes the defining role of the Statute of the International Criminal Court as a document in which the legal foundations of activity are formulated and the basic procedural rules that guide the Court in its practice are developed. The importance of the Regulations in the implementation of procedural actions, which are reduced to a detailed and in-depth proof of certain facts submitted to the court, is shown. The methodological basis of the study is a normative, comprehensive, systematic approach to the analysis of the rule of law established by the constituent documents of the International Criminal Court. It is indicated that the constituent documents of the international judicial institution provide, among other things, detailed regulation of the presentation and evaluation of evidence. The author pays special attention to the fact that the provision and evaluation of evidence in the International Criminal Court should be organized in such a way as to provide an opportunity to render a judicial verdict impartially and taking into account all information on the legal grounds under consideration. The article examines certain procedural norms of the Rome Statute and the Rules of the International Criminal Court. The significant role of the Rules of Procedure and Evidence, which are a key tool for the application of the Rome Statute of the International Criminal Court, is shown.

注释,注释: В статье отмечается, что кибератаки, то есть враждебное воздействие на информационные системы лиц, компаний или государств, представляют собой новой вид преступной деятельности. В международном праве пока нет нормативных документов, определяющих порядок борьбы с кибератаками. Разработка такого определения затрудняется тем, что основаниями для принятия принудительных действий против другого государства в международном праве является агрессия (вооруженное нападение), которая дает государству право на индивидуальную или коллективную самооборону. Авторы указывают, что в доктрине признается правомерным проведение параллелей между обычными операциями, которые можно охарактеризовать как применение силы, и соответствующими кибероперациями,   причем в качестве критерия агрессии предложено использовать оценку масштабов нападения и тяжесть последствий. Затруднение в квалификации кибератаки создается также открытой архитектурой Интернета, которая позволяет миллиардам пользователей по всему миру взаимодействовать друг с другом. Эта же особенность интернета позволяет хакерам скрывать свою личность или даже использовать чужое устройство без ведома его владельца. Все эти трудности возрастают, если кибероперации проводятся государствами или от их имени. По сути, участник кибератаки не несет никаких последствий за свои действия. Констатируется, что современное международное право дает возможность осуществлять свою юрисдикцию на его территории и экстерриториально.

Abstract: This article notes that cyber-attacks, i.e. disruption of the information systems of persons, companies or countries, are a new type of criminal activity. International law does not yet have does not have normative documents that regulate the procedure of countering cyber-attacks. It is complicated by the fact that in the international law the grounds for taking coercive measures against other country is aggression (armed attack), which confers the right to individual or collective self-defense of the country. It is indicated that the doctrine legitimizes drawing parallels between common operation that are classified as the resorting to force, and the corresponding cyber operations. As the criterion of aggression, it is offered to use the assessment of the scale of attack and severity of consequences. The difficulty in qualifying the cyber-attack also lies in open architecture of the Internet, which allows billions of users worldwide to interact with each other. The aforementioned aspect also allows the hackers to hide their identity or even use someone else's device without their knowledge. All these difficulties aggravate if cyber operations are conducted by or on behalf of the countries. In fact, the cyber-attack participants do not bear any consequences for their actions. It is claimed that modern international law suggests both, intraterritorial or extraterritorial jurisdiction.

注释,注释: В статье отмечается, что для вынесения обоснованного решения любым международным судом решающее значение имеет отбор и оценка доказательств и свидетельских показаний, поскольку международный суд выносит решение, обязательное для суверенных государств, участвующих в споре. В отличие от национальных судов, где порядок отбора и оценки доказательств четко регламентируется нормативно-правовыми документами, международным судебным учреждениям предоставлена довольно большая свобода в этом деле. Значительный интерес с этой точки зрения представляет собой Международный Суд, по образцу которого формируются и действуют все остальные международные судебные учреждения.   Автор констатирует, что вопрос о доказательствах приобретает в последние годы особое значение, поскольку в международных спорах все чаще появляется необходимость учета большого числа естественно-научных, экономических, социальных данных. В отборе фактов или иных свидетельств по рассматриваемому делу упор делается на соотношение полномочий Международного Суда и государств-участников спора. Суд, используя свои дискреционные полномочия, решает этот вопрос в свою пользу. Следует отметить, что хотя в последние годы Суд уделяет большое внимание анализу данных с целью убедить стороны, в целом все государства проявляют склонность соглашаться с ним. В том, что касается вопроса о приемлемости данных, это фактически исключительное полномочие Международного Суда.

Abstract: This article notes that the grounded decision of any international court depends on the selection and evaluation of evidence and proof of witness, since the International Court of Justice delivers its judgment binding on sovereign states involved in the dispute. Unlike the national courts that strictly regulate the procedure for selection and evaluation of evidence by normative legal documents, the international courts have more freedom in this respect. From such perspective, considerable interest draws the International Court of Justice, which serves as a model for the establishment and operation of all other international judicial institutions. The author observes that the question of evidence gains particular importance due to the need for taking into account a vast array of natural scientific, economic and social data in the international disputes. In the selection of facts or other evidence pertaining to the case, emphasis is placed on correlation between the authority of the International Court of Justice and the countries involved in the dispute. The court, using its discretion, delivers a judgment for its own benefit. It is worth noting that although in recent years the Court focuses rather on the data analysis for convincing parties, the countries are inclined to accept it. With regards to the question of admissibility of the data, this is virtually an exclusive competence of the International Court of Justice.

注释,注释: Международное публичное право и международное частное право представляют собой две разные правовые системы. Взаимодействие между ними прослеживается в трудах двух авторитетных международных судов – Постоянной палаты международного правосудия и Международного суда ООН. Отмечается четыре наиболее четко выделяющихся случая обращения международных судов к международному частному праву: когда обнаруживается лакуна в публичном международном праве, которая может быть заполнена путем обращения к международному частному праву; когда стороны просят Суд, прежде чем решать проблему международного публичного права, прибегнуть к толкованию договора по международному частному праву; когда публично- правовые права и обязанности сторон прямо вытекают из внутригосударственных законодательных актов государства, регулирующих частно-правовые вопросы; когда Суд просят установить, нарушает ли осуществление государством его национального законодательство нормы международного публичного права. В статье нашли свое применение методы присущие науке международного права: системно-юридический, сравнительно-правовой.

Abstract: Public international law and private international law represent two different legal systems. Their interrelation is traced in the practice of two reputable international courts – the Permanent Court of International Justice and the International Court of Justice. The author highlights the four most distinct cases of reference of international courts to the private international law: when there is a lacunae in the public international law, which may be filled through reference to the private international law; when the parties request the Court to fall back upon interpretation of the agreement on private international law prior to resolving the issue of public international law; when the public-legal principles and responsibilities of the parties derive directly from the domestic legislative acts regulating the private-legal questions; when the Court is asked to establish whether or not the execution of national legislation violates the norms of public international law.

注释,注释: Автор рассматривает аспекты экологической составляющей правового регулирования Каспийского моря, крупнейшего на Земле замкнутого водоёма. Сотрудничество прибрежных государств в деле охраны этой природной среды осложняется тем, что после распада СССР вместо двух государств – Ирана и Советского Союза – здесь образовалось пять государств, которые более всего заинтересованы в одном и том же – добыче углеводородов со дна Каспия, а потому между ними существуют острые противоречия. По этой же причине затруднено действие Тегеранской конвенции о защите среды Каспийского моря. Заключенная в 2018 г. Конвенция о статусе Каспийского моря в целом следует положениям Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Методологическую основу исследования составляет общенаучный системный подход к рассмотрению поставленных вопросов и проблем. Нашли своё применение и такие частные научные методы, как сравнительно-правовой, историко-правовой, догматический (юридический) и др.
Отмечается, что планируемое принятие обязывающего документа по защите среды и устойчивому использованию морского биоразнообразия (как дополнения к Конвенции ООН по морскому праву) может стать позитивным дополнением правовой системы, существующей в Каспийском море. Констатируется необходимость наращивания дальнейшего плодотворного сотрудничества государств, интересы которых, так или иначе, затрагиваются этой проблемой.

Abstract: The author examines the aspects of environmental component of legal regulation of the Caspian Sea, the largest landlocked body of water on Earth. The cooperation of littoral states with regards to its environmental protection is complicated by the fact that after the dissemination of USSR, instead of two countries – Iran and Soviet Union, there have formed five countries interested in hydrocarbon extraction from the bottom of Caspian Sea, which caused acute contradictions between them. In light of this reason, the validity of Tehran Framework Convention for the Protection of the Marine Environment of the Caspian Sea in encumbered. The signed in 2018 Convention on the Status of Caspian Sea, overall, follows the regulations of the United Nations Convention on the Law of the Sea of 1982. The author notes that the planned adoption of the obligatory document on environmental protection and sustainable use of maritime biodiversity (as an addendum to the United Nations Convention on the Law of the Sea) can become a positive addition to the legal system existing in the Caspian Sea. The need is claimed for the expansion of further productive cooperation of the states, which interests in one or another way are affected by this problem.