(Опубликовано в журнале «NB: Административное право и практика администрирования» №1, 2017) 09/04/2017 Вопросы необходимости введения института саморегулирования в сфере микрофинансовой деятельности прослеживаются в научных трудах еще задолго до принятия Федерального закона от 13 июля 2015 г. № 223-ФЗ «О саморегулируемых организациях в сфере финансового рынка»[1]. Так, М.В. Мамута отмечал необходимость придания микрофинансовым организациям права на формирование специальных саморегулируемых организаций, которые бы взяли на себя нагрузку по регулированию данного сектора небанковского микрофинансирования.[2]
В целом исследование сущности понятия «саморегулирование» на протяжении последнего десятилетия вызывает несомненный интерес как в доктринальной, так и правоприменительной практике. В науке сложилось несколько диаметральных подходов к изучению данного института. В некоторых работах дефиниция «саморегулирование» ставится в противоположность публичной регламентации и рассматривается как установление и выполнение лицами требований, стандартов, правил, которые исходят не от государства, а от самих этих лиц.[3] В данном случае частные интересы противопоставляются публичным. Как отмечает П.В. Крючкова[4], саморегулирование представляет собой действующий в установленных нормах институт, субъекты которого создают и применяют легитимные правила, регулирующие их хозяйственную деятельность. При этом некоторыми авторами[5] указывается, что саморегулирование должно рассматриваться как неотъемлемая часть единого механизма публичной регламентации деятельности хозяйствующих субъектов, как еще одно средство воздействия на участников предпринимательства. Данной точки зрения придерживается Т.П. Богомолова,[6] утверждая, что институт саморегулирования целесообразнее развивать в общей концепции государственного регулирования отдельных сфер общественных отношений, не противопоставляя, а дополняя публичную регламентацию.
Полемика о взаимосвязи норм саморегулирования и государственного регулирования, по мнению некоторых авторов, безосновательна, поскольку нормы публичной регламентации имеют общеобязательный характер и, следственно, приоритетны по отношению к нормам саморегулирования. Как считает Д.А. Петров,[7] не может идти речь и о противопоставлении данных категорий, так как саморегулирование осуществляется лишь в границах, регламентированных требованиями нормативных актов. Государство не делегирует свои властные полномочия субъектам предпринимательской деятельности, а лишь регламентирует определенную модель регулирования отношений внутри профессионального сообщества.
|