注释,注释: Предмет статьи «Россия как Европа: европейские основы цивилизационной идентичности России» - размышление о соотношении объективно-пространственных (географических) и символических (политико-философских и культурных) оснований российской идентичности. Объектом критического осмысления является тезис «Россия – не Европа»: будучи относительной новацией для российского общественно-политического языка, он, на наш взгляд, на протяжении многих десятилетий и даже веков более или менее отчетливо присутствует в философской дискуссии о том, «что есть Россия» per se, в чем состоит ее цивилизационная специфика, насколько устойчивой или наоборот, изменчивой, эта специфика является. Положения статьи раскрываются с позиции конструктивистского подхода в гуманитарных науках, предполагающего, что категории идентичности (этнической, национальной, цивилизационной и т.д.) не существуют в качестве объективных констант, но производятся в определенном социокультурном контексте и трансформируются в его рамках. Основные выводы статьи заключаются в следующих предположениях: рассмотрение Россию в качестве объективного «Другого» Европы вызывает сомнения, как и существование некоего неизменного культурно-цивилизационного кода, принципиально неевропейского или даже антиевропейского по своей сути. В статье раскрывается соотношение ряда понятий: "свобода индивида – русский европеизм – реформа и революция", что, как представляется, позволяет по-новому взглянуть на некоторые аспекты российской идентичности.

Abstract: The subject of this article is the reasoning on the correlation between the objective-spatial (geographic) and symbolic (political-philosophical and cultural) foundations of the Russian identity. The object of critical understanding is the thesis “Russia is not Europe”: being relatively new to the Russian sociopolitical language, in our opinion, throughout many decades and even centuries, it remains in philosophical discussion “what is Russia” per se, what its civilizational specificity consists of, as well as how sustainable or variable this specificity is. The positions of the article are revealed from the perspective of constructivist approach in humanitarian science, which suggests that, the categories of identity (ethnic, national, civilizational, etc.) do not exists as the objective constants, but originate within the certain sociocultural context and transform within it. The main conclusion lies in the following supposition: consideration of Russia as the objective “Other” of Europe causes doubts, as well as the existence of certain unvaried cultural-civilizational code that is principally non-European or even anti-European in its essence. The article reveals correlation between the number of notions: “individual freedom – Russian Europeanism – reform and revolution”, which allows taking another look upon the certain aspects of Russian identity.

注释,注释: Предметом статьи является анализ интеграционных возможностей и дезинтеграционных рисков "Русского мира" – феномена, который в последнее время получил новое звучание и стал предметом широкомасштабной общественной дискуссии. Автор делает акцент на том, что концепция "Русского мира" складывалась одновременно в нескольких плоскостях: политической, этнической, экономической, культурной, и рассматривать специфику этого явления также следует в комплексе. Особенное внимание в статье уделяется вопросу того, каким образом "Русский мир" стал элементом отечественной политической культуры; насколько гармонично и/или противоречиво сочетаются в нем этническое, имперское и национальное начала; какие практические смыслы можно выделить применительно к этому понятию сегодня. На основе анализа теорий, относящихся к наследию отечественной философской мысли, сделана попытка транслировать ряд положений, соотносящихся с концепцией "Русского мира" на современную общественно-политическую реальность России и критически осмыслить как положительные, перспективные, так и потенциально опасные варианты трактовки этого понятия в сегодняшнем контексте. Может сложиться впечатление, что термин «Русский мир» – это элемент по преимуществу сегодняшнего политического языка. Между тем, попытки обозначить границы Русского мира и нащупать его смысловое зерно ведутся уже не первое десятилетие и лежат отнюдь не только в плоскости политической риторики, но и имеют выраженную философскую направленность. Чтобы проиллюстрировать это положение, автор статьи обращается к сравнительному анализу двух политико-философских концепций начала ХХ века, одна из которых – принадлежащая публицисту Михаилу Меньшикову - представляет максимально "суженный" вариант интерпретации "русского вообще", а вторая – теория Петра Струве – напротив, предлагает вариант конструктивного построения внешнеполитической стратегии России через расширение полей её культурного влияния. В статье сделан ряд выводов, касающихся современного этапа бытования Русского мира, продолжающего развитие в условиях значительных геополитических сдвигов, усложнения общественно-политического пространства и вынужденного преодолевать внутренние противоречия.

Abstract: The subject of this article is the analysis of integration possibilities and disintegration risks of the “Russian world” – a phenomenon that lately has attained a new sound, as well as became a subject for an extensive public discussion. The author makes an accent on the fact that the “Russian world” concept was being formed simultaneously in several platitudes: political, ethnical, economic, and cultural; thus the specificity of such phenomenon should undergo a comprehensive examination. Special attention is given to the issue of how the “Russian world” became an element of the Russian political culture; how harmoniously and/or controversially it combines ethnical, imperial, and national beginnings; which practical meanings can be determined with regards to this notion today. Based on the analysis of the theories on the heritage of the Russian philosophical thought, an attempt was made to translate a number of positions, associated with the “Russian world” concept, upon the modern sociopolitical reality of Russia, as well as critically apprehend the positive, promising, and potentially dangerous variants of interpretation of this notion in the current context. An impression can be formed that the term “Russian world” is an element of the present political language. At the same time, the attempts to mark the limits of the Russian world and to find its conceptual seed are taking place over a decade, and are certainly located not just in the political rhetoric, but also have a vivid philosophical aim.  The article presents a number of conclusions pertaining to the current stage of existence of the Russian world, which has to overcome the inner contradictions, and continues developing in the conditions of significant geopolitical shifts and complication of the sociopolitical space.