注释,注释: Предметом исследования является понятие события в философии постмодерна и в неклассической антропологии. Объектом исследования является смысл событийного действия. Автор подробно останавливается на рассмотрении различных аспектов понимания события в современном мире и в традиционном обществе, обращается к теме кенозиса как смерти субъекта пред лицом событийного предстояния, подробно описывает черты событийной чрезмерности и событийной нехватки современного мира, обращается к структурному различию между фактом и событием, описывает положение истины в условиях главенства фактичности над событийностью. В качестве метода автор использует структурный анализ, психоанализ и синтетическое восполнение представленного образами и смыслами желающей субъективности. Новизна исследования заключается в первичном рассмотрении события в его соотношении не с субъектом, а с субъективностью, выделение двух ликов события как действия и предстояния, в критике понимания событийного в радикальной теологии и философии постмодерна, а также в рассмотрении события с точки зрения антропологии кенозиса.

注释,注释: Предметом исследования является разлом в человеческом существовании между субъектом и субъективностью. Объектом исследования являются работы немецкого философа Ф.Ницше, который одним из первых стал говорить о фиктивности субъекта. Автор особенно выделяет проблему "смерти Бога" и "смерти человека" как последствий или доказательств разлома. Также, говоря о сущности такого явления, автор называет его кенотическим, поскольку рассматривает движения субъективности, как движения к опустошению, движения освобождения от власти субъекта. В качестве метода автор использует интроспекцию и анализ. Автор пытается понять мысли Ницше не в качестве логической реальности, а как интуитивно-освоенное знание, понимание которого строится на также интуитивно-рожденных образах. Новизна исследования заключается в том, что автор впервые пытается анализировать разрыв внутри человеческой самости с точки зрения самой самости и ее движений. впервые идею о разрыве между субъектом и субъективностью высказал Ф.И. Гиренок. Но подробного анализа причин и следствий этого разрыва произведено не было. Автор впервые включает в эту проблему вопрос о "смерти человека" и "смерти Бога".

Abstract: The subject of research is the rift (or gap) in human existence between subject and subjectivity. The object of research involves works of Friedrich Nietzsche, German philosopher, who was one of the first to speak of the fictitious subject. The author especially emphasizes the problem of " the death of God" and ‘the death of man" as the effects or the evidence of the rift. Also, speaking of the essence of this phenomenon, the author calls it kenotic rift. He studies the movement of subjectivity as a movement to the devastation or the movement of liberation from the power of the subject. The author uses the method of introspection and analysis. The author tries to understand the thoughts of Nietzsche not as logical reality but as intuitive knowledge, the understanding of which is based on the intuitive images. The novelty of the research is caused by the fact that the author attempts to analyze the gap in the human existence in terms of the subjectivity and its movements. The idea of a gap between the subject and subjectivity was expressed by proffesor Girenok. But a detailed analysis of the causes and consequences of this gap has not been made. The author tries to involve the problem of the "death of man" and "the death of God" into the research also.

注释,注释: В данной статье автор выделяет проблему всемогущества как идеального состояния человека, его абсолютной свободы. Всемогущество можно рассматривать в двух аспектах: в аспекте обладания (т.е. эксплуатации вещей) и аспекте отношения (т.е. единства с миром и Богом). В обоих случаях всемогущество связано со значением. Именно значение является той структурой сознания, которая определяет парадигму взаимоотношений человека с собой и миром. Эта структура может быть представлена в виде законов функционирования, моральных законов, табу или в форме взаимоотношений с божественным. В последнем случае сама структура всегда остается разомкнутой и свободной , оставляя возможность созидать значение совместно с Богом т.е. в пространстве всевозможности. Автор размышляет в данном контексте над теориями формирования Я и лингвистическими исследованиями, касающимися периода формирования языка. На сегодняшний день это первая в философской антропологии попытка взглянуть на человека с точки зрения его всемогущества. Автор подробно обосновывает свои выводы данными психологических и лингвистических исследований. В данной статье автор пытается представить платформу для нового ракурса взгляда на человека.

注释,注释: Данная работа не представляет собой научного исследования в классическом смысле этого слова. Здесь собраны три литературно-философских эссе автора, написанные на разные темы. В целом, это размышления, вписанные в канву эмоционального восприятия объектов культуры с их смыслами и такого же эмоционального восприятия темы творческого вдохновения.
В задачи автора входит намеренный отход от привычной логики и методологии научного исследования, с целью дать возможность взглянуть на постижение человека по-новому. Автор пытается уйти от субъект-объектного дуализма, внутри которого сознание всегда обречено оставаться расколотым. Недостаток научной позиции, обращенной к человеку, как объекту своего исследования, заключен в том, что сама она вносит в объект своего собственного исследования неизбежное искажение тем самым фактом, что, по сути, постулирует позицию анализа, расчленения целого на части, как непреложную. То есть ученый по непонятному признаку выделяет для себя объект исследования, само это выделение отрывается от целого и рассматривается отдельно, создавая в попытках его сознательного восприятия герменевтический круг. Таким образом, человеческая самость в антропологическом исследовании оказывается всегда невосполнимой, неудовлетворенной до конца, всегда страдающей, всегда обреченной на сомнения.
Автор в данной работе делает попытку представить акт исследователя в качестве творческого акта, в котором первичная структура не определяется выделением отдельно объекта исследования, но раскрывается сама в процессе растворения размышления в эмоциональном восприятии. Здесь структура перестает быть универсальной и становится жизненной, живой, личной, вписывается в канву ауторитмии человеческой жизнедеятельности. В качестве итога можно просто отослать к самому реализованному творческому акту автора, представленному в попытках работы с разными литературными жанрами, памятуя о целях и задачах философско-литературного эксперимента. Выводы о качестве и значимости этой попытки автор представляет на волю читателей.

注释,注释: В данной статье представлена попытка рассмотреть виртуальное пространство как пространство, рожденное на основании декартовского разделения мысленной и протяженной субстанций. Мысленная субстанция, развернутая наглядными схемами в виртуальном пространстве, показывает, что она сама представляет собой не более чем зеркало социального мира. В человеке этот пласт «виртуального» выражен в «я». Известна знаменитая формула Фрейда о том, что «я» - это Другой. Остается вопрос: что же существует в субъекте помимо этого «я»? Именно в этом «помимо» и кроется непосредственное ощущение реальности. В то же время, если эта реальность остается только неким довеском к субъективности, кантовской вещью в себе, то человек оказывается целиком во власти внечеловеческого, случайного. В тоже время именно это случайное, чрезвычайное и является основанием для ощущения себя реальным. Реальность оказалась темным пятном потустороннего, она то коренится на дне бессознательного, то, по теории Бадью, сосредоточена в событии как «блуждающем избытке». И в том и другом случае она недоступна человеческой воле, и человек оказывается неспособен выйти за грань самого себя к непосредственности собственного существования. Желание оказывается изначально расчлененным структурностью собственного «я», cogito. Его непосредственность, которую Делез называл «вечным двигателем», невозможно осязать вне функционирующего «я», которое существует как тень, всегда налагающаяся границами на событие жизни, так человек оказывается неспособным вместить событие собственного существования, искажая его в травматических сцеплениях. Но в попытке рассмотреть событие как субъективное и субъекта, как имеющего перспективную возможность ухода от искажений, можно предположить субъективность без «я», субъективность в раскрытии непосредственности желания, выражающегося не через схематизм образа Другого, но через видение себя как Иного, через видение себя как неструктурного Я. Здесь простираются возможности для осознания мистического опыта философов (Соловьева, Булгакова, Трубникова) и прозрений психоаналитиков (Юнга и Лэнга). По ту сторону «я» оказывается безграничная божественная субъективность, которая при этом остается сугубо человеческой.

注释,注释: Статья посвящена интерпретации последнего произведения советского философа Николая Трубникова, в котором он описывает свои встречи с некоей мистической сущностью, названной им Зефи. Автор стремится открыть экзистенциальные смыслы произведения, рассматривая текст как документ, отражающий путь человеческого существования к собственному самоопределению. В данной статье представлен экзистенциальный анализ произведения, рассмотренного как отражение внутреннего мира философа. Анализ начинается с нулевой точки отсчета, в которой автор сам для себя теряет всяческую значимость фактичности, социального бытия. Это точка абсурда. Она разрывает однородность действительности и вырывает из глубин субъективности пласты иной реальности. Здесь индивидуальное я автора предстает размытым, скользящим по текучей поверхности социального, бесконечно меняющим свои образы. Тем не менее, эта текучесть и гибкость я находит для себя точку центрации в нефактичном событии, в событии явления божественного начала. Ретроспективно многие события из реальной жизни философа рассматриваются в соотношении с этой нефактичной точкой события. Кульминацией становится глава "Откровение на Патмосе", где от первого лица описывается опыт видения Светлого Града. Главным конфликтом оказывается конфликт между добром и злом, человеческим и животным.