Judicial statistics and corporate structure of the Russian courts

Vasilev Dmitrii Senior Lecturer, Department of Theory and History of State and Law, Novosibirsk State University of Economics and Management "NINH", judge in honorable retirement 630099, Russia, Novosibirskaya oblast', g. Novosibirsk, ul. Kamenskaya, 52/1, kab. 5-613 vasdm69@gmail.com Other publications by this author

Несмотря на то, что с момента начала судебной реформы в России прошло довольно много времени, вопрос о том, каким должен быть российский суд, остается предметом острых дискуссий. Их накал задается долговременной тенденцией снижения уровня доверия к российским судам. Такая тенденция отмечается в публицистике, в отчетах организаций, изучающих общественное мнение, в научной литературе. По выводам ВЦИОМ, сделанным в 2007 г., суды устойчиво занимают последние места в рейтинге доверия основным государственным и политическим институтам ^{[5, с.3]}. Опросы Независимого исследовательского центра, проведенные позже, подтверждают сохранение этой тенденции ^[17]. Низкие показатели уровня доверия к судьям отмечены, в частности, профессором Сибирского федерального университета А.А.Кондрашевым ^{[12, с.182]}, магистрантом Байкальского государственного университета Е.Б.Махеевой ^{[15, с.67]}.

Высказывания по этому поводу находятся в диапазоне от сдержанных оценок до вызывающей констатации того, что «в России суда нет». Основная претензия состоит в том, население не считает суды независимыми от заказа политической власти.

Граждане могут доверять судам только в том случае, если они верят в независимость судей. В правовой теории в качестве гарантий такой независимости рассматриваются прежде всего институциональные (политические, экономические и юридические) условия. Акцент на институциональной составляющей судебной независимости предполагает, что она может быть обеспечена изменениями в законодательстве.

Так, в опубликованном Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге в 2018 г. докладе «Предложения по совершенствованию судебной системы в Российской Федерации» предлагаются такие институциональные изменения, к числу которых относятся введение автономии судов при избрании их председателей, сокращения полномочий председателей судов, введение новых мер дисциплинарной ответственности судей, четкое разграничение между судебной ошибкой и дисциплинарным нарушением и т.д. ^{[4, с.9-11]}. На необходимость законодательного регулирования статуса председателей судов как на способ обеспечения независимости судей обращает внимание профессор Балтийского федерального государственного университета им. И. Канта Н.А.Гущина ^{[7, с.156]}.

Следует согласиться с необходимостью обеспечения внешних, институциональных гарантий независимости судей. Но они не достаточны. Кантовское допущение того, что правильно организованные институты эффективно работают даже в том случае, если их участники - «дьяволы» ^{[10, с.24]}, представляется чрезмерно оптимистичным.

Согласно известному высказыванию Ю.Хабермаса конституционные институты имеют ценность лишь в той мере, в какой их наделяет ценностью население ^{[22, с.221]}. Перефразировав это высказывание, можно сказать, что независимость суда реализуется в лишь постольку, поскольку ее ценят сами судьи. Ничто не гарантирует независимости суда, если судьи сами не будут иметь желания и мужества бдительно и ревностно отстаивать ее перед всеми, в том числе и перед собственным начальством. Уровень фактической независимости судей определяется не только документальным декларированием этого принципа и установлением его институциональных гарантий, но и качеством «человеческого капитала» самого судейского корпуса. Теория о гарантиях судейской независимости должна быть дополнена положением о необходимости формирования у самих судей готовности быть независимыми, желания принимать решения самостоятельно, без совета «сверху».

Конечный результат работы судов, а именно поддерживаемый правопорядок, в значительной мере определяется состоянием корпоративной культуры судейского сообщества. Повышение доверия к российским судам, достижение подлинной независимости требует изменения организационной культуры судейского корпуса.

Под корпоративной (организационной) культурой понимается разделяемая большинством персонала организации совокупность неформальных ценностных ориентаций, образцов поведения и стиля мышления. К числу элементов корпоративной культуры относятся общие ценности сотрудников, признаваемые ими неформальные «правила игры», их негласные соглашения, в том числе направленные на создание взаимных «зон комфорта». В виду неформального характера организационной культуры институциональные (законодательные) преобразования могут оказать лишь косвенное воздействие на ее формирование.

Организационная культура не создается «на бумаге». Документы, пафосно провозглашающие корпоративные ценности, обычно предаются забвению после их демонстрации и пылятся в глубине письменных столов или книжных полок. Словесные декларации, одобренные руководством, сами по себе не становятся духовными ценностями работников организации, не переходят в их мысли.

Корпоративная культура определяется более глубинными факторами. К их числу, без сомнения, относится то, за счет каких кадров комплектуется организация. Способы отбора судейских кадров, в том числе вновь назначаемых судей, влияют на формирование организационной культуры судов. Осознание роли «человеческого капитала» и корпоративной культуры, того, что мало поддается чисто институциональному воздействию, зачастую приводит к сдвигу дискуссии о мерах по повышению доверия к судебной власти в область кадровой политики. В этом случае на первое место ставится извечный вопрос: «а судьи кто?», а падение веры в независимость судей объясняется недостатками способов кадрового пополнения судейского корпуса.

Низкое качество и непрозрачность кадрового отбора судей отмечены в упомянутом выше докладе Института проблем правоприменения ^{[4, с.20-22]}. Недостатки в формировании кадрового состава судейского корпуса авторам доклада, в частности, видятся в том, что его значительную долю составляют бывшие сотрудники аппарата судов. Согласно исследованию интернет-издания «Проект», 84 % судей - бывшие работники аппарата судов, прокуратуры и МВД ^[20]. По словам Е.М.Шульман, доцента Института общественных наук РАНХиГС при Президенте РФ, судейское сословие в России большей частью состоит из «достаточно молодых женщин, ставших судьями из секретарей судов». По ее мнению, это приводит к «смычке суда и обвинения», чьи сотрудники принадлежат к одной и той же социальной страте ^[24].

Логичный вариант исправления сложившейся ситуации - изменить принципы кадрового отбора при формировании судейского корпуса. Как выразилась Е.М.Шульман, «судьями должны быть принципиально другие люди» ^[24]. Согласно мнению В.В.Волкова, ректора Европейского университета в Санкт-Петербурге, необходимо блокировать карьерный трек «секретарь-помощник-судья» ^[10]. Упрощенно лозунг этого направления в осмыслении судебной реформы можно сформулировать так: «наберем новых людей в судьи – получим новую корпоративную культуру».

ОЦЕНКА РЕЗУЛЬТАТИВНОСТИ И

ЦЕННОСТИ КОРПОРАТИВНОЙ КУЛЬТУРЫ

Вместе с тем следует учитывать, что изменение принципов кадрового отбора при формировании судейского корпуса не приведет к его немедленному и полному обновлению. Трудно представить себе повторение нашей страной печального опыта ноября 1917 г., когда все суды были распущены, а судьи потеряли свои должности. Как и тогда, столь радикальная мера приведет к крушению правового порядка. При любом варианте судебной реформы приходится иметь дело с наличным составом судейского корпуса.

Если действующий состав судей в той или иной мере сохранится, изменение критериев отбора вновь назначаемых судей не обязательно приведет к формированию новой корпоративной культуры судейского сообщества. Отобранные по новым принципам судьи с «новым мышлением», не имевшие опыта работы в судах или правоохранительных органах, попадут в среду судей со «старым мышлением», то есть тех, кто отобран в рамках прежнего подхода. Поскольку процесс научения и обретения опыта с назначением на должность судьи не прекращается, а скорее только начинается, судьи с «новым мышлением» воспримут образцы поведения своих более опытных коллег и со временем станут судьями со «старым мышлением».

Сотрудники приобщаются к корпоративной культуре в ходе практической деятельности внутри организации. Важные аспекты конкретных навыков, знаний и умений, необходимым сотрудникам для выполнения их обязанностей, не артикулируются. Они передаются на примерах. В этом смысле все организации сами обучают своих сотрудников. Ценностные ориентации судей вырабатываются не столько в период их деятельности вне судейской должности, сколько во время их пребывания внутри судейского сообщества. Если авторы, акцентирующие внимание на необходимости изменения кадровой политики в судах, исходят из того, что основные элементы ценностных ориентаций и моделей поведения судей закладываются до того, как они стали судьями, то в этой работе обращается внимание на то, что происходит с профессиональной культурой судей после их назначения на должность.

В немалой степени на поведение российских судей воздействует ожидание получения в будущем итогового «приза» в виде ежемесячного пожизненного содержания после выхода в отставку. Ожидание «золотого парашюта» мотивирует желание «досидеть» до двадцатилетнего судейского стажа, дающего право на выход в отставку с назначением ежемесячного пожизненного содержания, едва ли не любой ценой. Надежда на будущий личный «золотой век» стимулирует конформизм.

Более значительную роль в формировании неформальной корпоративной культуры в судах, как и других организациях, играют применяемые методы контроля. По утверждению профессора университета Клермонта П.Друкера, контроль никогда не является ценностно нейтральным ^{[8, с.436-437]}. Контроль отражает цели и ценности организации и управляет поведением ее сотрудников. Контрольные показатели информируют о том, достижение каких результатов ценится в организации. Связанная с контролем система вознаграждений и взысканий воздействует на поведение персонала, стимулируя его к тому, чтобы демонстрировать достижение желательных показателей. Как говорил математик Р.Хэмминг, «вы получаете то, что измеряете» ^{[1, с.202]}. Согласно выводам профессора Мичиганского университета Д.Лайкера, исследователя организационной культуры корпорации «Тойота», постановка измеримых целей и контроль за их достижением – это ключ к организационному обучению сотрудников ^{[14, с.332]}.

Подобно сотрудникам такой корпорации, как «Тойота», российские судьи учатся в ходе оценки их деятельности. Понимание сложившейся корпоративной культуры российских судов невозможно без исследования методов контроля за результатами работы судей. В российских судах для оценки работы судей используются данные судебной статистики. Работа судов в целом оценивается путем агрегирования численных показателей отдельных судьей.

Эта практика представляется небесспорной. Вопрос не в том, что в судах необходимо вести учет статистических показателей. И не в том, что необходимо оценивать деятельность судей. Проблема состоит в том, может ли формальная судебная статистика непосредственно выражать действительный личный вклад судьи в осуществление правосудия. Другой вопрос, подлежащий обсуждению, связан с феноменом «гонки за показатели». Насколько правомерно для судей стремиться к достижению определенных статистических показателей? И каково воздействие на поведение судей оценка их деятельности по показателям судебной статистики? Интерес вызывает также вопрос об историческом происхождении оценки работы судей по статистическим показателям.

Вопрос о влиянии оценки деятельности судей на основе количественных показателей судебной статистики на их независимость поднимался в научной литературе. Так, магистрант Дальневосточного филиала Российского государственного университета правосудия Н.С.Корнус, анализируя проблемы независимости судей, отмечает, что «в карьере судьи немаловажную роль играет статистика». По ее мнению, сама по себе необходимость учитывать мнение вышестоящих судов, диктуемая необходимостью поддержания должного статистического показателя неотмененных судебных актов, ограничивает свободу и независимость судей ^[13]. Статистические основы оценки работы судов изложены в статье доцента Российского государственного университета правосудия И.Н.Андрюшечкиной «Анализ основных показателей деятельности судов общей юрисдикции» ^[3]. Тема исторического происхождения оценки работы судей на основе количественных данных подробно раскрыта в труде профессора университета Торонто П.Соломона «Советская юстиция при Сталине» ^[21].

Следует отметить, что тема оценки судебной деятельности остается сравнительно малоизученной. Возможно, это связано с тем, что оценка судебной деятельности представляется внутренним делом судов. Многие авторы высказывают замечания относительно обоснованности оценки деятельности судей по проценту неотмененных судебных актов. Вместе с тем не подвергается сомнению использование статистических показателей для оценки работы судей в целом. Практически нет работ, посвященных альтернативным способам контроля за деятельностью судов. Тема комплексной «переоценки ценностей», критического анализа установившихся способов оценки судебной деятельности в целом еще не получила должного освещения.

Разработке этой темы посвящены три статьи. Настоящая публикация носит вводный характер. Она посвящена описанию системы статистических показателей, на основе которых оценивается деятельность судей, истории оценки деятельности судей на основе статистики, а также воздействию такой оценки на корпоративную культуру судов и мотивацию судей. Однако ни исторический источник, ни результаты воздействия сами по себе еще не свидетельствуют об ошибочности применения статистических показателей к оценке деятельности судей. Рассмотрению этого вопроса посвящена следующая статья, получившая название «Показатели судебной статистики как критерии оценки судебной деятельности». В этой статье дан критический анализ использования показателей «качества», «количества» и «сроков» для непосредственной оценки работы судей. Поскольку, как говорил профессор Гарвардского университета И.Шумпетер, разрушение должно быть созидательным, решению вопроса о том, какие способы контроля за деятельностью судей должны прийти на смену используемым сегодня, посвящена третья статья под названием «Производительность и эффективность в судебной деятельности».

Основываясь на собственных наблюдениях, сделанных в течение более чем двадцатилетнего периода работы судьей, можно утверждать, что существующие способы оценки судебной деятельности на основе статистических показателей, особенно связанная с такой оценкой «борьба за показатели», способствуют формированию авторитарной корпоративной культуры в российских судах. Для ее преобразования в корпоративную культуру, более разделяющую демократические ценности, необходимо изменение подходов к оценке деятельности судей. Развитию духовной свободы и внутренней независимости судей должен способствовать не только опыт, приобретенный ими до назначения на судейскую должность, но и опыт, приобретаемый при исполнении судейских обязанностей.

ОЦЕНКА СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ПОКАЗАТЕЛЯМ СУДЕБНОЙ СТАТИСТИКИ И МОДЕЛЬ ИДЕАЛЬНОГО СУДЬИ

При анализе используемых статистических показателей следует учесть, что показатели судов исчисляются на основе показателей отдельных судей. Поскольку контроль связан с карьерным ростом, наиболее предметной оценке подвергается работа судей судов первой инстанции. Для оценки деятельности этих судей в настоящее время применяются следующие контрольные показатели судебной статистики:

- «количество рассмотренных дел» - количество дел, рассмотренных за отчетный период;

- «остаток нерассмотренных дел» - количество дел, находящихся в производстве судьи на отчетную дату;

- «нагрузка» - сумма количества дел, находившихся в производстве судьи на начало отчетного периода, и количества дел, поступивших в течение отчетного периода;

- «качество» или «апелляционная практика» - процент судебных актов, оставленных в отчетном периоде без изменения по отношению к общему числу судебных актов, рассмотренных судом второй инстанции в том же периоде;

- «общая стабильность» - процент судебных актов, не подвергшихся изменению в отчетном периоде по отношению к общему числу дел, рассмотренных судьей в том же периоде;

- «соблюдение процессуальных сроков» («сроки») - процент дел, рассмотренных за прошедший отчетный период с нарушением установленных законом сроков^[1].

На практике особое внимание уделяется показателям, «количества», «качества» и «сроков». Это связано с предположением о том, что именно эти статистические величины определяются деятельностью собственно судей. Показатель «остатков» может быть сокращен при увеличении количества рассмотренных дел и сокращении сроков их рассмотрения. Критерий «нагрузки» от конкретных судей почти зависит, а «общая стабильность» лишь воспроизводит показатель «качества» в отношении к общему числу рассмотренных дел и мало информативен. Ключевое воздействие на мотивацию судей оказывают показатели «количества», «сроков» и «качества».

Выше процитированы слова П.Друкера о ценностном характере контроля. Следует задаться вопросом о том, на воплощение каких ценностей направлен контроль с помощью приведенных статистических величин. Каков «идеальный тип» судьи в веберовском смысле, задаваемый показателями «качества», «количества» и «сроков»? Наличие показателей предполагает наличие их предельно возможных позитивных величин. Применение таких предельных величин и конструирует «идеальный тип». Применительно к оценке работы судей для показателя «качество» максимум составляет 100 %, то есть полная неизменяемость судебных актов вышестоящим судом. Предел показателя «сроков» - 0 % нарушенных процессуальных сроков или, что тоже самое, 100 % дел, рассмотренных в установленные законом сроки. «Количество» - относительная величина, ее значение определяется в соотношении с показателями других судей. Желательная величина для «количества» - это такое количество рассмотренных дел, которое превышает аналогичные показатели других судей. «Идеальный судья», конструируемый показателями и одновременно выступающий в качестве их подразумеваемой предпосылки, - это «судья-конвейер», быстро и безошибочно рассматривающий как можно большее количество дел. Показатели задают также элемент состязательности между судьями. «Идеальный судья» – это тот судья, который стремится выиграть «гонку за показатели», то есть вынести решений больше, чем другие судьи, без нарушения процессуальных сроков и без отмены судебных актов.

В существующей сейчас системе оценки судебной деятельности отступление от этого идеала рассматривается как несовершенство, отклонение от нормы. Отмена или изменение судебного акта вышестоящим судом оцениваются как «брак», нарушение установленных сроков - как «волокита», а рассмотрение меньшего количества дел по сравнению с другими судьями – как «слабая организация работы».

ГОНКА ЗА СТАТИСТИКОЙ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Идеал «судьи-конвейера» не знаком большинству зарубежных правовых систем. Он не задавал тон в правовой системе нашей страны на протяжении большей части ее истории. «Гонка за статистикой» - феномен судов постсоветского пространства, что свидетельствует о происхождении от одного источника. Этот источник - советская система юстиции тридцатых годов прошлого века. П.Соломон, описывая деятельность народных судей того периода, указывает, что «для судей главными показателями были темпы (скорость прохождения судебного дела), объем нерассмотренных дел, а также стабильность приговоров (процент приговоров, которые подтверждались вышестоящими судами)» ^{[21, с.273]}.

Интересен тот факт, что не существует какого-либо законодательного акта, вводящего как применение обязательных показателей оценки судебной деятельности, так и соревнование судей за достижение наилучших результатов. Знаток российской истории профессор Гарвардского университета Р.Пайпс считал одной из русских традиций то, что в законодательстве либо вовсе не отражается «самое существенное», либо оно упоминается лишь впоследствии, в неприметном, второстепенном по своему значению акте. В качестве примеров американский историк указывал на отсутствие своевременного юридического оформления институтов самодержавия, крепостного права, власти коммунистической партии и советских органов государственной безопасности ^{[19, с.130]}.

Перечень этих примеров может продолжить и применение статистических показателей для оценки работы судей. Ведь по сути оценка судебной деятельности – это внутренняя конституция корпоративной культуры судов. В российских судах применение этой системы оценки считается само собой разумеющимся. Но действующие судьи не могут назвать конкретный акт, которым эта практика введена. Подобно крепостному праву, оценка работы судов с помощью статистических показателей вводилась исподволь и без законодательного оформления. Еще в двадцатые годы к судебной статистике могли относиться вполне бесстрастно, как к явлению социологического порядка. По мнению П.Соломона, система показателей для оценки работы судов вводилась постепенно и установилась к 1938 году, когда руководители системы советской юстиции официально объявили, что борьба за «качество», «количество» и «сроки» лежит в основе «социалистического соревнования» между судьями ^{[21, с.271]}.

Для периода коммунистической диктатуры характерна «шизофреническая» раздвоенность между формальными нормами, описанными в правовых актах, и неформальными нормами (понятиями), когда «все всё понимают». Д.Оруэлл назвал это двоемыслием ^[18]. Оценка судебной деятельности по статистическим показателям «качества», «количества», «сроков», относится скорее к системе неформальных понятий, чем к формальным законодательным нормам.

Сформированный в течение двадцатых-тридцатых годов прошлого века механизм контроля за работой народных судей отвечал целям и ценностям существующей тогда политической власти. Модель «идеального судьи», подспудно стоящая за контрольными показателями «количества», «сроков» и «качества», соответствовала потребностям централизованной партийной диктатуры. Идея о полновластии советов отрицала принцип разделения властей, не признавала наличия судебной власти. В народных судьях видели исполнителей карательной политики партии.

Предполагалось что партия, вооруженная передовым учением, не ошибается. Это означало, что государство, ведомое партией, также не ошибается. Тогда безошибочными должны быть и его органы, в том числе народный суд. В работе народного суда не должно быть «брака». Советское общество монолитно, партия, государство и народ едины. В монолитном государстве не может быть существенных противоречий между судебными инстанциями. Эти идеи стали истоком идеала 100 % качества.

Диктатура должна быть скора на расправу. Быстрота правосудия и забота о сокращении остатков судебных дел – ценности государства, а не личности. Сокращение гражданского оборота и обеднение населения вследствие государственных экспроприаций собственности и ликвидации рынка, особенно характерное в годы «военного коммунизма» и коллективизации, привело к крайнему упрощению правовой жизни. В той обстановке судебные дела воспринимались в качестве простых, не содержащих сложности и дискуссионности, а судебная деятельность – как механическая работа, для выполнения которой достаточно прохождения кратких юридических курсов. Разделяемый коммунистической доктриной приоритет государства над личностью задавал требование о том, чтобы механически решаемые дела рассматривались в кратчайшие сроки. Как индустрия должна давать как можно больше продукции, так и судьи должны по-стахановски рассматривать как можно больше дел. Их производительность должна измеряться элементарными показателями, стимулирующими их решать дела в большом количестве, быстрее и безапелляционно.

Статистические данные, используемые в качестве контрольных показателей, в сочетании с «гонкой за статистикой» стали средством бюрократического контроля над правосудием. По выводам П.Соломона «централизованное руководство органами юстиции, в частности, в деле продвижения кадров, превратило количественные показатели в главный инструмент власти чиновников из центральных ведомств» ^{[21, с.276]}.

ПОВЕДЕНЧЕСКИЙ АСПЕКТ ОЦЕНКИ СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО СТАТИСТИЧЕСКИМ ПОКАЗАТЕЛЯМ

То обстоятельство, что система показателей, введенная для удовлетворения потребностей, ценностей и целей тоталитарного государства, направленная на решение задач даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня, действует до настоящего времени, заставляет задуматься. Восьмидесятилетняя традиция «борьбы за показатели» оказала существенное воздействие на корпоративную культуру российских судов. Те, кто попадает в число судей, подвергается воздействию этой культуры. Под этим воздействием они, подобно жителям Изумрудного города, надевают на глаза «очки» показателей «количества», «сроков» и «качества» и начинают воспринимать действительность сквозь стекла этих очков, в том свете, в котором ее не видят обычные граждане. Российские судьи в значительной мере живут в том самой раздвоенности, в которой жили советские люди в сталинские времена. С одной стороны, есть система законодательных норм, устанавливающих конституционные ценности независимого суда и состязательного судопроизводства. С другой стороны, есть система понятий, требующая обеспечить показатели «качества», «количества» и «сроков».

О.Н. Шинкаренко, руководящий работник в сфере управления персоналом, отметил, что «ключевую роль в реализации всего комплекса корпоративной культуры играет высшее руководство организации и руководители её подразделений» ^{[23, с.34]}. Традиция жизни «по понятиям», «гонки за статистикой» в российских судах поддерживается судейским начальством. Многие руководители судов видят в достижении наилучших показателей чуть ли не основной предмет своей деятельности. Поскольку показатели судов в целом производны от показателей отдельных судей, руководство требует того же от рядовых судей. «Отстающих» судей просят «обратить внимание», выражают «озабоченность», ставят «на вид», указывают на занятое ими «место», выдают им письменные «напоминания». Показатели учитываются при продвижении судей, распределении премий, указываются в характеристиках судей при их аттестации, представлении на новые должности или продлении полномочий на новый срок. В последних трех случаях на рассмотрение квалификационных комиссий представляются справки об отмененных или измененных судебных актах за предыдущий период. Факты отмены или изменения судебного акта или нарушений процессуальных сроков рассмотрения дела очень болезненны для судьи, желающего карьерного роста. Рядовые судьи вынуждены реагировать на эти требования, поскольку их невыполнение может повлечь те или иные санкции, связанные с продвижением по службе, премированием, моральным осуждением и т.д. Молодые судьи усваивают образцы поведения, ориентированного на показатели, и от своих коллег, судей, пришедших до них, чему способствует инерция «гонки за показатели» и карьерный рост на основе «хороших» показателей. По выражению П.Друкера, «люди в организации склонны копировать модель поведения тех, которые за что-то получают награду» ^{[8, с.426]}.

Длительная традиция применения одного и того же механизма контроля стала причиной формирования такой устойчивой негативной черты корпоративной культуры российских судов, как поведение, ориентированное на достижение показателей или, что еще хуже, на демонстрацию тех цифр, которые желательны судейскому руководству. Как указывают М.Мескон, М.Альберт и Ф.Хедоури, авторы популярного учебника по менеджменту, «подчиненные обычно делают то, что начальство хочет увидеть от них при проверке». В подтверждение этого вывода они приводят такое высказывание других исследователей, Хемптона, Саммера и Уэблера: «Сам факт измерения результатов влияет на поведение людей, работу которых обследуют. Когда начальство измеряет результаты работы подчиненных, оно тем самым включает цепочку познавательных и мотивационных эффектов. Подчиненные стремятся интерпретировать эти измерения как процессы, которые определяют важнейшие аспекты их работы. Они реагируют на это, пытаясь зафиксировать измерения на уровне, который подлежит вознаграждению» ^{[16, с.407]}.

Чтобы обеспечить в условиях высокой нагрузки «хорошие» показатели «количества» и «сроков», судьи прибегают к «потогонной» системе, назначая дела через короткие промежутки времени или за пределами рабочего дня и «упрощая» судебную процедуру. Показатель «сроков» может искусственным образом поправляться путем изменения начала их течения, что позволяет скрыть определенную долю дел, по которым такие сроки превышены.

Искусственное воздействие на показатель «качества» может обеспечиваться внепроцессуальным согласованием позиций по конкретным делам между судами разных уровней. Для такого согласования из числа судей вышестоящего суда назначаются кураторы над судьями нижестоящих судов. Даже при отсутствии такого согласования само по себе наличие «борьбы за показатели» воздействует на судей вышестоящих судов. Ведь эти судьи сами вышли из нижестоящих судов и продолжают смотреть на мир сквозь призму показателей. Корпоративная солидарность, а также забота о том, как будет выглядеть по показателям регион в целом, побуждают толковать возникающие сомнения в пользу того, чтобы оставить судебный акт нижестоящего суда без изменения.

Наконец, для отдельных судей «хорошие» показатели могут обеспечиваться созданием «тепличных» условий, то есть небольшой нагрузкой и (или) передачей несложных, типовых дел.

Следует отметить, что возникновение поведения, ориентированного на контроль, не может считаться специфически российским явлением. Это рациональная реакция на давление «сверху». Если американских, французских или немецких судей поставить перед долговременной традицией оценки их деятельности по статистическим показателям «качества», «количества» и «сроков», можно предположить, что они действовали бы точно также, как их российские коллеги.

ВОЗДЕЙСТВИЕ ОЦЕНКИ СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО СТАТИСТИЧЕСКИМ ПОКАЗАТЕЛЯМ НА КОРПОРАТИВНУЮ КУЛЬТУРУ РОССИЙСКИХ СУДОВ

Абрамова С.Г. и Костенчук И.А., специалисты в области социальной психологию, в своей совместной статье отметили, что корпоративная культура может быть позитивной и негативной. По их мнению, критерий различия между этими типами состоит в том, какое влияние корпоративная культура оказывает на общую эффективность организации ^[2]. Если задаться вопросом о том, какая организационная культура возникает в судах под влиянием «гонки за статистикой», то ее следует отнести скорее к «негативной», чем к «позитивной». Поведение судей, ориентированное на достижение наилучших показателей «качества», «количества» и «сроков», приводит к отрицательным последствиям для эффективности российской судебной системы.

Необходимость достижения определенных количественных результатов в ходе судебной деятельности противоречит требованию беспристрастности суда. Европейский суд по правам человека отметил, что это требование нарушено, если судья мог действовать под «чрезмерным влиянием соображений, не относящихся к характеру дела» ^[9]. Интерес судьи и его начальства к тому, как рассмотрение дела повлияет на статистику, и есть не что иное, как «соображения, не относящиеся к характеру дела». Мысли о показателях привносят в рассмотрение дела элемент собственной заинтересованности судьи, даже это остается «за кулисами» судебного ведомства. Трудно представить, каково было бы ощущение участников судебного разбирательства, если бы они узнали, что их дело является предметом обсуждения на совещании судьи и судейского начальника, даже если это касалось бы только «сроков» и «качества»^[2].

Судья, подвергшийся критике со стороны руководства за малое количество вынесенных решений, может противиться примирению сторон, поскольку ему выгодно рассмотреть их дело по существу с вынесением решения. Судья, имеющий низкие показатели соблюдения процессуальных сроков, может стремиться разрешить дело как можно скорее. «Ускоренная» судебная процедура ведет к умножению числа судебных ошибок. Стремление демонстрировать «нужные» цифры, особенно правка «сроков», морально коррумпирует сознание судей, подрывает их интеллектуальную честность.

Судья, желающий добиться хорошего «качества», может согласовать предстоящее решение с куратором или другим судьей из вышестоящего суда. Устное согласование, без всестороннего и внимательного изучения материалов, тем более на «скорую руку», препятствует выявлению возможностей альтернативных решений. Имея «в рукаве» согласованное решение, судья приходит в зал с предрешенной позицией по делу. Предрешенная позиция судьи не только блокирует интерес к объяснениям лиц, участвующих в деле, и новым доказательствам, но и создает у него внутреннюю заинтересованность в том, чтобы участники процесса не представили чего-то существенно нового, того, что могло бы сбить его с толку. Это мотивирует судью, заручившегося заранее поддержкой «сверху» относительно принимаемого решения, к тому, чтобы быстрее завершить процесс. Ожидание поддержки со стороны вышестоящей инстанции в случае подачи жалобы на согласованное с куратором решение ведет к потере стимулов к убедительно мотивации судебного акта при его написании.

Самая отрицательная цена, которую приходится платить за победу в «борьбе за статистику», состоит в снижении качества человеческого капитала судейского сообщества. «Потогонная система» для достижения показателей «количества» и «сроков» означает работу за пределами границы производственных возможностей. Под воздействием требования увеличить «количество» и уменьшить «сроки» судьи вынуждены работать сверхурочно, в выходные и в дни отпуска. Перенапряжение постепенно превращает их в эмоционально опустошенных, равнодушных к выполняемой работе людей. Моральное и физическое истощение касается не только судей, но и их секретарей и помощников. Следствие этого - кадровая нестабильность в аппаратах судов.

Под влиянием запроса на «качество» и «отсутствие брака» некоторые судьи делают правилом предварительное выяснение мнения вышестоящих судей по сложным делам. Основной страх таких судей – боязнь ошибиться в случае разрешения спора «без поддержки», то есть по собственному разуму и в согласии со своей совестью. Порой боязнь ошибки парализует настолько, что порождает волокиту. Объективное вменение известного процента статистических показателей «качества» и «сроков» в качестве «нарушения закона» создает у судей сознание неустойчивости собственного положения. Создание «тепличных» условий для отдельных судей для достижения лучших показателей разрушает единство судейского сообщества.

Конечно, представленная картина описывает лишь одну из возможных тенденций. Поведение далеко не всех российских судей ориентировано на то, чтобы добиваться желаемых судейскому начальству статистических результатов. В России есть судьи, ставящие во главу угла не «качество», «количество» и «сроки», а справедливое судебное разбирательство. Большинство институциональных, организационных и иных условий, в которых сегодня работают судьи, способствуют повышению качества «человеческого капитала» судейского сообщества.

Но в то же время «борьба за статистические показатели» действует прямо в противоположном направлении. Показатели оценки деятельности судей, используемые скорее по инерции, чем осознанно, выполняют сейчас ту же задачу, которую они выполняли восемьдесят лет назад, то есть формирование управляемого сверху, покорного и зависимого судейского корпуса. Одно из самых острых противоречий сегодняшней жизни судейского сообщества России состоит в несовпадении между установленными законом институциональными формами, в целом отвечающим современным требованиям, и корпоративной культурой, многие черты которой восходят к сталинской системе юстиции.

ВЫВОДЫ: НЕОБХОДИМОСТЬ КОМПЛЕКСНОЙ

«ПЕРЕОЦЕНКИ ЦЕННОСТЕЙ»

Можно сказать, что судебные реформы меняли форму, но касались содержания. Поскольку инерция «борьбы за статистику», в которую вовлечены судьи с конца тридцатых годов прошлого века, продолжается, изменение институциональных форм не приводило и не могло привести к созданию в полной мере независимого суда. Дубинка «качества», «сроков» и «количества», находящаяся в руках судейского начальства и в значительной мере определяющая внутреннюю жизнь судов, сводит на нет усилия по совершенствованию законодательства о статусе судей, судоустройстве и судопроизводстве.

Простая смена поколения кадров в этом отношении также ничего дать не может, поскольку, как уже сказано выше, при сохранении существующей системы показателей оценки деятельности судей новые кадры судейских руководителей воспроизводят сейчас и будут воссоздавать в дальнейшем стереотипы мышления, ориентирующегося на «гонку за статистикой». Необходима интеллектуальная работа по «переоценке ценностей», которая способствовала бы освобождению судей от давления судейского начальства и формированию тех психологических установок, которые обеспечивают «внутреннюю» составляющую их субъективной беспристрастности ^{[6, с.451]}.

Прежде всего, следует остановить «гонку за показателями». Данные формальной судебной статистики могут использоваться администраторами судов, органами, обеспечивающими судебную деятельность, социологами, криминологами и т.д. Но эти индикаторы не должны применяться в качестве непосредственных критериев оценки деятельности судей в отдельности и судов в целом. В таком качестве им не должно быть места в структуре мотивации судей, они не должны быть предметом озабоченности ни рядовых судей, ни руководства судов. Для этого следует изъять указание на эти показатели как из характеристик судей, так и из отчетов судов. На своих совещаниях судьи должны обсуждать проблемы правосудия и правоприменения, а не «качество», «сроки» и «количество».

В целом значение показателей в судебной деятельности должно быть уменьшено. Одним из способов уменьшения значимости количественных показателей может быть использование альтернативных вариантов оценки судебной деятельности. Как жители Изумрудного города, сняв зеленые очки, вовсе не потеряли зрение, а только увидели свой город в подлинном свете, так и снятие с глаз судейского сообщества призмы «качества», «сроков», «количества», то есть прекращение «борьбы за показатели», никаким образом не повлияет на эффективность работы судов. Российские судьи не должны восприниматься в качестве нерадивых, инертных работников, которые не могут работать эффективно без постоянного давления со стороны руководства. Подавляющее большинство тех, кто пришел на судебную работу, желает выполнять ее хорошо, понимают свою ответственность и способны самостоятельно обеспечить высокую производительность.