注释,注释: В работе исследуются фундаментальные различия правовых семей, определяющие своеобразие русскоязычного и англоязычного уголовно-правовых дискурсов, которое необходимо учитывать при коммуникации. Переходя от общего к частному, авторы анализируют основные различия на уровне правовых семей, оказывающие непосредственное влияние на перевод уголовно-процессуальной терминологии (преобладающий источник права, его значение в формировании юридической техники и др.), а затем концентрируют внимание на специфических чертах языкового и внеязыкового свойства (идея уголовно-правовой системы, способы её вербализации и др.), характерных для российского и англо-американского уголовно-правовых дискурсов.             Научная новизна работы обусловлена тем, что экстралингвистические факторы юридического дискурса и их роль при репрезентации изучались лишь в общем виде, а также мало разработанным оставался вопрос вербализации уголовно-правовой системы на русском и английском языках. Совмещение сравнительно-правового метода с дискурсивным и семантическим анализом лексических единиц, моделирующих российскую и англо-американскую уголовно-правовые системы, позволило авторам прийти к следующим выводам: расхождения рассматриваемых правовых систем настолько глубоки, что создаются условия безэквивалентности при переводе, требующие от коммуникантов кросс-системного подхода. Обращаясь к отдельным статьям УПК РФ, авторы предложили способ передачи сути российского правового института дознания и стадии предварительного расследования средствами англо-американской юридической терминологии. Кроме того, стал очевидным перенос абстрактного характера основополагающей идеи семьи континентального права (идея закона) на лингвистические средства коммуникантов (использование абстрактных формулировок); аналогичным образом субъективированный характер идеи семьи общего права (идея человека) перенимает языковое поведение представителей данного типа правовых систем – высокая аксиологичность единиц, актуализация имён собственных для репрезентации правовых институтов, что открывает перспективы для дальнейших исследований в области юрислингвистики, переводоведения и прагматики.

Abstract: This work examines the fundamental differences between legal systems, defining uniqueness of the Russian-language and English-language criminal legal discourses, which should be taken into consideration during communication. Moving general-to-specific, the authors analyze the main differences at the legal system level, directly impacting translation of criminal procedural terminology (primary source of law, its role in formation of juridical technique, etc.), and concentrate their attention on the unique traits of lingual and non-lingual element (idea of the criminal legal system, ways of verbalization, etc.), characteristic to Russian and Anglo-American criminal legal discourses. The novelty of this research is justified by the fact that extralinguistic factors of legal discourse and their role during representation has only been generally studied, without sufficient work being done on verbalization of criminal legal system in the Russian and English languages. Referring to separate articles of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation, the authors propose a way of transmitting the essence of the Russian legal institution of investigation and the stage of preliminary inquiry by means of Anglo-American legal terminology.

注释,注释: В настоящем исследовании рассматриваются особенности разрешения сложных вопросов, связанных с отношениями, регулируемыми международным частным правом (МЧП), посредством правовых механизмов, которыми обладает интеграционное образование – Европейский союз (ЕС). Показано, как при помощи средств гармонизации и унификации – регламентов и директив – облегчается регулирование в праве коллизий юрисдикций (по вопросам взаимного признания и исполнения судебных решений), праве коллизий законов (применительно к выбору применимого права к договорным, внедоговорным обязательствам, семейным и наследственным отношениям), материально-правовом регулировании отношений, осложненных иностранным элементом. При осуществлении настоящего исследования использовался формально-догматический метод, метод анализа, историко-правовой, сравнительно-правовой, лингвоюридический методы. Активно привлекались источники права Европейского союза – учредительные договоры, регламенты, директивы – на французском языке как языке теории МЧП. Анализ правовых актов Европейского союза показал, что во всех основных областях МЧП наиболее значительные его проблемы были решены позитивным образом: на уровне регламентов закреплен принцип взаимного признания и исполнения судебных решений, установлены генеральные и субсидиарные коллизионные привязки для различных видов частноправовых отношений с учетом последних тенденций науки МЧП и сравнительно-правового опыта; заложены основы проведения гармонизации частного права государств-членов ЕС. Констатирована и неполноценность регулирования по отдельным вопросам МЧП (квалификация). Предлагается при потенциальном развитии права Евразийского экономического союза в означенной сфере обратить внимание на опыт ЕС.

Abstract: This article examines the peculiarities of resolving the complicated questions associated with relations regulated by private international law through legal mechanisms that are at the disposal of the integrated institution – the European Union. It is demonstrated that use of means of harmonization and unification – rules and directives – facilitate regulation in the conflict of jurisdictions (on the questions of mutual recognition and execution of court decisions), conflict of laws (with regards to the choice of applicable law to contractual and non-contractual obligations, family and hereditary relations), substantive regulation of relations complicated by a foreign element. Methodology contains the sources of the European Union Law – constituent agreements, rules and directives in French language as the language of the theory of private international law. The analysis of EU legislative acts demonstrated that the most significant problems in all areas of private international law have been resolved in a positive way: enshrinement of the principle of mutual recognition and execution of court decisions; establishment of the general and subsidiary conflict of laws principles for the various types of private law relations, considering the latest scientific trends of private international law and comparative-legal experience; establishment of groundwork for harmonization of private law of the EU member-states. The authors also underline the inadequacy of regulation on the separate questions of private international law (qualification). Recommendation is made regarding the experience of the European Union in the context of potential development of law of the European Economic Community in the indicated sphere.  

注释,注释: Исследование посвящено особенностям действия уголовной юрисдикции в пространстве. Раскрыты понятия территориальности, экстерриториальности и экстратерриториальности юрисдикции; продемонстрировано, могут ли различные виды уголовной юрисдикции (предписывающая уголовная материальная или процессуальная юрисдикция, правоприменительная уголовная юрисдикция) действовать территориально, экстерриториально либо экстратерриториально распространяться. Продемонстрированы детали конкретных проявлений пространственного действия уголовной юрисдикции: действие национального уголовного и уголовно-процессуального закона за рубежом, осуществление процессуальных действий посредством реализации форм международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства. При осуществлении указанного исследования использованы сравнительно-правовой и формально-догматический методы, а также метод анализа.
В ходе исследования выявлено, что территориальное действие предписывающей уголовной материальной юрисдикции является полным, а экстерриториальное ее действие невозможно в силу концепции защиты суверенного интереса. Экстратерриториальное действие предписывающей уголовной материальной юрисдикции является ограниченным, поскольку по общему правилу не обеспечивается соответствующими правоприменительными мерами. Экстратерриториальное распространение правоприменительной уголовной юрисдикции как процесс передачи компетенции осуществляется посредством, в первую очередь, правовой помощи по уголовным делам. Действие предписывающей уголовной процессуальной юрисдикции запрашивающего государства экстратерриториально, причём это действие кумулятивно с территориальным действием юрисдикции запрашиваемого государства при её приоритете и формально диссолютивно в рамках действия этой последней.

Abstract: This research is dedicated to the specificities of territorial application of criminal jurisdiction. The author reveals the concepts of territoriality, extraterritoriality, and extraterritoriality of jurisdiction; demonstrates whether the various types of criminal jurisdiction (prescriptive criminal substantive or procedural jurisdiction, law enforcement criminal jurisdiction) can be applied territorially, extraterritorially, or distributed extraterritorially. The article demonstrated the details of particular manifestations of territorial application of criminal jurisdiction: national criminal and criminal procedural law abroad; proceedings via realization of the forms of international cooperation in the field of criminal justice. In the course of this study, the author determines that the territorial application of prescriptive criminal substantive jurisdiction is full, while the extraterritorial is impossible due to the concept of protection of sovereign interest. The extraterritorial distribution of law enforcement criminal jurisdiction as the process of delegation of competence is realized primarily via legal aid in criminal cases. The application of prescriptive criminal procedural jurisdiction of the requesting country is extraterritorial; moreover, it is cumulative with the territorial application of jurisdiction of the requesting country in its priority, and formally dissolutive within the framework of application of the latter.