注释,注释: В работе исследуются основные направления и уголовно-правовые средства реализации политики правительства царя Михаила Федоровича Романова в сфере внутренней безопасности государства (первая половина XVII в.).
Анализируются тексты присяги населения на верность царю и материалы по «государевым делам». Особое внимание уделено практике выявления, пресечения и наказания «непригожих речей».
Отмечено, что уголовная политика правительства царя Михаила Федоровича Романова в сфере обеспечения внутренней безопасности характеризовалась активным сочетанием карательных и профилактических мер. Она была направлена на защиту основ политического строя и сложившихся институтов власти от посягательств на политические права нового царя («хотение другого государя» и «подыскание государства»), борьбу с «воровством и изменой», а также охрану «здоровья государя».
Практика борьбы с «воровскими ратями» характеризовалась сочетанием применения суровых репрессий к руководителям с освобождением от наказания рядовых участников. После ликвидации наиболее крупных внутренних антиправительственных вооруженных формирований основные усилия были направлены на выявление самозванства, а также признаков «хотения другого государя», проявившихся в «непригожих речах». Для характеристики некоторых «непригожих слов» с 20-х гг. XVII в. начинает использоваться не встречавшееся ранее понятие «унижение государского величества». Типичным видом наказания за «непригожие речи» были наказания телесные – «битье батоги» или «торговая казнь».

注释,注释: В работе исследуются основные направления и уголовно-правовые средства реализации политики правительства царя Михаила Федоровича Романова в сфере внутренней безопасности государства (первая половина XVII в.).
Анализируются тексты присяги населения на верность царю и материалы по «государевым делам». Особое внимание уделено практике выявления, пресечения и наказания «непригожих речей».
Отмечено, что уголовная политика правительства царя Михаила Федоровича Романова в сфере обеспечения внутренней безопасности характеризовалась активным сочетанием карательных и профилактических мер. Она была направлена на защиту основ политического строя и сложившихся институтов власти от посягательств на политические права нового царя («хотение другого государя» и «подыскание государства»), борьбу с «воровством и изменой», а также охрану «здоровья государя».
Практика борьбы с «воровскими ратями» характеризовалась сочетанием применения суровых репрессий к руководителям с освобождением от наказания рядовых участников. После ликвидации наиболее крупных внутренних антиправительственных вооруженных формирований основные усилия были направлены на выявление самозванства, а также признаков «хотения другого государя», проявившихся в «непригожих речах». Для характеристики некоторых «непригожих слов» с 20-х гг. XVII в. начинает использоваться не встречавшееся ранее понятие «унижение государского величества». Типичным видом наказания за «непригожие речи» были наказания телесные – «битье батоги» или «торговая казнь».

注释,注释: В работе исследуются основания и содержание ответственности за перевет как первое государственное преступление, упомянутое в актах древнерусского законодательства.
Отмечено, что перевет представлял собой тайное оказание информационной и иной помощи врагу псковской городской общины. Доказательством вины переветника была, в первую очередь, переписка с врагом. Перевет был именно государственным преступлением в том смысле, что он посягал на интересы безопасности всего государственно организованного псковского общества. Расправа с переветниками (повешение и сбрасывание с моста) издревле была известна вечевому и княжескому правосудию Северо-Западной Руси и регламентировалась правовыми обычаями. В христианскую эпоху смертная казнь за перевет в форме повешения и сожжения была санкционирована Градским законом, включенным в Кормчую книгу. В статье анализируются тексты Псковской Судной грамоты и летописные сообщения, в которых упоминается о наказании переветников. Положения Псковской судной грамоты рассматриваются во взаимосвязи с правовыми обычаями Северо-Западной Руси, предписаниями Кормчей книги и княжеских грамот. Дается сопоставительная характеристика норм древнерусского права и правовых норм Древнего Рима и средневекового Китая. Сделан вывод о том, что предписание Псковской Судной грамоты «переветнику живота не дати» не вводило перевет как новый вид преступления и не устанавливало за него смертную казнь как новый вид наказания. Вместе с тем оно регламентировало имущественные последствия перевета. Псковская Судная грамота лишала преступника возможности распорядиться нажитым им имуществом («животом»), которое обращалось в пользу городской общины. Это делало для переветника невозможным откупиться от смерти, а также передать имущество по наследству. Тем самым перевет и другие виды преступлений, к которым относилось правило «живота не дати», были выделены в особую категорию, по своим правовым последствиям схожую с «непрощаемыми» преступлениями китайского средневекового права и «наследственными» преступлениями права Древнего Рима.

注释,注释: В работе исследуются нормы русского права конца XV - начала XVI в. о понятии и формах проявления измены великому князю Московскому и всея Руси.
Анализируются тексты междукняжеских договоров и крестоцеловальных записей. Особое внимание уделено обязательствам, несоблюдение которых расценивалось как измена «государю всея Руси».
Отмечено, что договоры закрепляли следующие обязательства: «не дружить и не ссылаться с недругами государя»; хотеть ему добра, «не ссылаться и не одиначиться» ни с кем «на лихо» государя, сообщать государю все услышанное о его «добре или лисе»; «отчину» великого князя «блюсти, и не обидети, ни вступатися, ни подыскивати никоторую хитростью». Крестоцеловальные записи предусматривали также обязанности: «никуда не отъехати»; «служить князю, княгине и их детям» «вправду, безо всякие хитрости»; «лиха… не мыслити, ни думати, ни делати» и «о готовящемся на государя лихе известить».
Общим для всех форм измены было обстоятельство, характеризующее способ совершения преступления – невыполнение взятых под клятвой обязательств и злоупотребление доверием, сопряженное с клятвопреступлением.
Нарушение обязательств перед «государем всея Руси», данных под крестным целованием, приобрело в первой половине XVI в. характер не просто измены конкретному князю, а осуждаемой церковью измены Московскому государству, которое великий князь олицетворял.

注释,注释: В работе исследуются правовые аспекты обеспечения внешней безопасности средневековых городов-государств Северо-Западной Руси, которые в силу своего пограничного положения неоднократно подвергались иноземной агрессии. Отмечено, что в системе инструментов обеспечения внешней безопасности важное место занимали соответствующие правовые средства. Об этом свидетельствуют положения Псковской Судной грамоты - важнейшего законодательного акта отечественного права XIV-XV веков. В статье исследуются закрепленные в Псковской Судной грамоте нормы об ответственности за оказание помощи врагу (перевет), а также об особых «грамотах», которые выдавались жителям при их выезде за границу. В работе анализируется текст Псковской Судной грамоты. Дается сопоставительная характеристика норм древнерусского, римского и византийского права. Положения Псковской судной грамоты рассматриваются во взаимосвязи с предписаниями Кормчей книги и Книг законных. Анализируются летописные сообщения, в которых упоминается о наказании переветников. Сделан вывод о том, что правовыми средствами обеспечения внешней безопасности Северо-Западной Руси XIV-XV веков были меры личной и имущественной ответственности за оказание помощи врагу (перевет), а также режимные меры, определявшие порядок выезда за рубеж. Смертная казнь переветников предусматривалась адаптированными к условиям Древней Руси «законами греческих царей». Эти же законы разрешали безнаказанно убивать переветников при пресечении их побега к неприятелю. Псковская Судная грамота определяла имущественные последствия перевета – она требовала конфискации имущества переветника в пользу городской общины. В целях предупреждения перевета выезжающие за рубеж жители должны были сообщать о своей поездке властям и получать соответствующий документ (грамоту).

注释,注释: Статья посвящена изучению правовой системы Московского царства начала XVII века. Исследуется правовая природа религиозной присяги царю населения Московского государства. На основе анализа текстов крестоцеловальных записей конца XVI - начала XVII века определены их виды и функции. Крестоцеловальные записи рассмотрены как публично-правовое средство воздействия на волю и сознание населения страны. Дана характеристика государственно-правового, уголовно-правового и процессуального значения обязательств, закрепленных в крестоцеловальных записях, последствия их невыполнения (лишение божией милости, проклятие от церкви, казни и наказания от государя). Выделены виды "крестных" преступлений, в которых проявлялись нарушения крестного целования. Наиболее подробно проанализировано обязательство "не хотеть лиха" царю, а также обязанность доносить о ставшем известным преступлении. Дана оценка крестного целования как средства предупреждения посягательств на основы политического строя Московского государства и личность царя.

注释,注释: В работе исследуются правовые средства защиты основ политического строя русского централизованного национального полиэтничного государства середины XVII в. Анализируются тексты присяги населения на верность царю и Уложения 1649г. Особое внимание уделено положениям о защите личности и статуса царя как основного элемента политической системы. Дается их сопоставление с законодательством одного из главных внешнеполитических конкурентов Московского государства – Великого княжества Литовского.
Отмечено, что на рубеже XVI – XVII вв. правовые нормы, направленные на обеспечение безопасности политического строя русского государства, усложняются и совершенствуются как в русле общего укрепления централизованного государства, так и под влиянием политических кризисов и конфликтов, не раз перераставших в военные столкновения, которые ставили под угрозу само существование самостоятельного Московского царства
В результате к середине XVII в. правовое обеспечение политической безопасности определялось достаточно развитой системой регулятивных и охранительных норм. Профилактическим средством обеспечения политической безопасности Московского государства была религиозная присяга подданных на верность царю. Уложение 1649 г. содержало охранительные предписания, призванные обеспечить реализацию обязательств, которые были зафиксированы в тексте присяги.
Сделан вывод о том, что с принятием Уложения 1649 г. в Московском государстве в основном завершилось формирование оригинальной системы правовой защиты политической безопасности. Она носила комплексный характер и отличалась сочетанием предупредительных и карательных мер. Система включала предписания государственно-правовые, уголовно-правовые и процессуальные, которые взаимно дополняли друг друга. Главным объектом политической безопасности признавалась личность и статус царя. При этом юридические (светские) правила охраны политического строя во многом опирались на институты религиозного характера.